От империй — к империализму

В американских колониях Великобритании население росло быстрее, поскольку в Англии аграрная ситуация была совершенно иной, чем во Франции. После того как крестьянство было согнано с земли, образовалась огромная масса «избыточного» населения, которое не только пополняло ряды пролетариата, но и поставляло «человеческий материал» для колонизации. Не было недостатка и в солдатах или матросах. Население Англии между 1720-м и 1750-ми годами несколько сократилось в значительной мере из-за массовой эмиграции в Америку, а к 1770 году достигло 7,5 миллиона. Между тем население колоний к тому времени составляло 2,3 миллиона человек, увеличившись почти вдвое по сравнению с серединой XVIII века[769].

Не удивительно, что итогом оказалось неблагоприятное для французов демографическое соотношение между Канадой и английскими колониями, которые росли гораздо быстрее. С другой стороны, в отличие от фермеров Новой Англии, французские власти колониальной Канады менее преуспели в истреблении местных индейцев, несмотря на постоянные военные конфликты с ними. Демографическое давление белых поселенцев на коренное население было меньшим, а религиозная идеология католицизма (в отличие от кальвинизма) требовала не истребления, а обращения туземцев. Наладив после ряда конфликтов отношения с местными племенами, французы сумели превратить их в своих союзников против англичан и колонистов. Правда, этот союз имел и оборотную сторону. Поскольку племена враждовали между собой, сотрудничество с одним из них почти неизбежно вызывало конфликт с другим.

В Лондоне довольно быстро осознали, что в сложившейся обстановке успехи Франции не в последнюю очередь зависят от поддержки индейцев. Британские представители в Америке, подражая французам, начали активно привлекать индейцев на свою сторону, противопоставив профранцузской коалиции племен собственную, пробританскую. Английская пресса откровенно признавала, что европейцы в Америке вели войну «разделяя индейцев и противопоставляя их друг другу, втягивая их в конфликты, не имеющие никакого отношения к собственным интересам туземцев»[770].

Тем не менее политика, проводившаяся англичанами в отношении индейцев, наталкивалась на недовольство колонистов. В Лондоне понимали, что индейцев можно привлечь на свою сторону лишь ценой серьезных и реальных уступок, прежде всего гарантируя им права на землю. Для колонистов земли «дикарей» были не более чем ничейной территорией, которую надо захватить и поделить между собой для распространения плантаций и фермерских хозяйств. Противоречия между Англией и колониями по индейскому вопросу впоследствии стали одной из причин конфликта между ними, однако до тех пор пока существовала угроза со стороны Канады, поселенцы готовы были терпеть сотрудничество английских властей с туземцами.

Экспансия 12 колоний неизбежно наталкивалась на сопротивление Франции, которая усиленно расширяла свои позиции по течению Миссисипи. Тем временем на юге Джорджия, новая 13-я колония, возникшая как буферная зона между английскими и испанскими владениями, нуждалась в защите от давления со стороны испанской Флориды. Ареной наиболее острого противостояния оказалась Долина Огайо. Колонии постоянно требовали от исторической родины (mother country) прислать новые войска и дополнительных усилий для того, чтобы защитить их от французов, которых колониальная публицистика описывала как «настоящих чудовищ» (monsters by nature)[771]. Правда, поселенцы английских колоний сами проявляли изрядную агрессивность, провоцируя конфликты с менее многочисленными французами и их индейскими союзниками. Как отмечали историки, колониальная буржуазия прекрасно отдавала себе отчет в том, чем это кончится, но была уверена, что поддержка могущественной Британии решит все ее проблемы. «Каждое новое англо-американское поселение в Долине Огайо спровоцирует конфликт и, возможно, войну. Но американские спекулянты и поселенцы, готовившиеся занять территорию, видели в этой земле огромные возможности, воспользоваться которыми не удастся, если не будет помощи могущественной Британской империи»[772]. Поселенцы и буржуазия колоний не только ждали поддержки Лондона, они вполне сознательно провоцировали конфликт, понимая, что только открытое противоборство с Францией заставит империю бросить все силы на поддержку их инициатив.