От Карпат до Амура

Я проводил взглядом отъезжающую машину и тут же постарался выбросить из головы до завтра все эти предположения. Не хватало еще и самому начать сейчас голову ломать, в гадания и предположения ударяться, окончательно испортить вечер и себе, и Лизе. Встряхнулся и придержал супругу в вестибюле за локоток, перенаправил ее от входа в ресторан к лестнице. За ужин мы, как приглашающая сторона, рассчитались, поэтому нечего попусту за столом сидеть. У нас в номере найдется более подходящее занятие… Вещи, например, разобрать…

На завод я приехал с утра пораньше. Думал опередить товарища, но не вышло – к моему приезду Игорь уже находился у себя в кабинете и действительно работал с бумагами, а не создавал вид, что шибко занят делами. Поднял голову, кивнул приветственно и показал рукой на стул напротив. Лицо отекшее, усталое и глаза красные. То ли от недосыпу, то ли как раз от усталости.

– Хорошо, что пораньше приехал, а то я уже весь извелся, полночи не спал, – Игорь отложил в сторону какие-то чертежи. – Второву вчера вечером позвонил, рассказал о твоем приезде. Он тоже обещал с утра подъехать. Ну а пока его ждем… Рассказывай, зачем тебе это нужно?

– Что именно? – удивился я вопросу. И здесь какие-то непонятные делишки творятся!

– Вот это… – Игорь выдвинул ящик стола, достал распечатанный конверт и положил его перед собой. Посмотрел на него как на нечто противное и кончиком карандаша подтолкнул в мою сторону.

– А что это? – перевел я взгляд с конверта на Сикорского.

– А то ты не знаешь… – скривился мой товарищ.

– Можно посмотреть? – не спешу брать пакет в руки.

– Не смешно! – вновь скривился Сикорский.

Хм. Беру конверт, достаю листочек. Текст, сразу видно, коротенький, на пару абзацев. Разворачиваю и вчитываюсь. Смысл прочитанного с первого раза не улавливаю, читаю еще раз и еще. Розыгрыш? Да не может быть! Тогда что? Поднимаю голову и медленно проговариваю:

– Я этого не мог написать. Это подлог. Обман. Кто-то хочет ввести тебя в заблуждение. Кому-то нужно внести разлад в нашу компанию.

Игорь внимательно слушает и смотрит мне прямо в глаза, словно пытается за словами увидеть нечто недосказанное. А я продолжаю говорить, потому что и сам опешил от прочитанного, растерялся до такой степени, что даже не знаю, как реагировать на такое. И тяну время. Мне нужно все осмыслить и прийти в себя.

Как нельзя вовремя приезжает Второв, и я получаю так необходимую мне в этот момент передышку.

Николай Александрович хлопает за собой входной дверью, быстрыми, даже стремительными шагами проносится по кабинету, плюхается на противоположное от меня кресло – и все это проделывает молча. Даже не здоровается с нами. Смотрит на меня, переводит взгляд на Сикорского:

– Что решили? Как договорились?

Я вообще теперь ничего не понимаю, перевожу ошалевший взгляд с одного на другого. Они что, вот это всерьез восприняли? Так и держу злополучный листок бумаги в руке. Опускаю глаза, еще раз прочитываю коротенький текст и аккуратно кладу лист на стол. Пора брать ситуацию под контроль. Потому что, в отличие от своих товарищей и компаньонов, я точно знаю, что не писал этих слов.

– Доброе утро, Николай Александрович!

– Да какое оно доброе! – хмурится Второв. И не выдерживает, с ехидной, едва заметной усмешкой кривит бледные губы, выплескивает на меня собственное раздражение: – А поведай-ка мне, Сергей Викторович, какая муха тебя укусила, что ты так срочно решил свою долю из компании забрать и с нами разбежаться? Или решил магаданским золотом лично заняться?

Если до этого момента я еще собирался что-то нормально объяснить, как-то воздействовать на здравый смысл собеседников, то после упоминания о золоте у меня срывает планку.

– А ты, Николай Александрович, кроме как о золоте больше ни о чем думать не можешь?! По себе меня меряешь? Так зря! – перевожу взгляд на Игоря. С силой шмякаю ладонью о лакированную столешницу. Оба моих, смею надеяться, товарища вздрагивают от неожиданности. А я громко прихлопываю рукой злополучное письмо. – Дай чистый лист!

Сикорский достает из стола бумагу, пихает в мою сторону. Планирует вниз листок, скользит по лакированному дереву столешницы, сбивает чуть в сторону конверт. Тянусь за ручкой, одновременно резким жестом затыкаю собиравшегося что-то сказать Второва. Рука подрагивает от злости и перо с силой втыкается в чернильницу. Да и ладно! Корябаю на листе точно такой же короткий текст, царапая листок и разбрызгивая по сторонам мелкие фиолетовые капельки. Пофиг! – На, смотри! Сличай!

Толкаю оба листка Игорю и откидываюсь на спинку стула.

Мой, не хочу пока думать иначе, товарищ наклоняется над столом, сравнивает два одинаковых текста и явно над ними зависает.

Не выдерживает затянувшейся паузы Второв, вскакивает с места, склоняется над столом и тянется рукой к листочкам. Но не хватает их, отдергивает пальцы в самый последний момент, словно обжигается. Шумно плюхается назад… Жалобно кряхтит под ним венское кресло, скрипит гнутыми ножками по деревянному полу. А Второв выдавливает:

– Ну?! Что там?