От Ханаана до Карфагена

Блеск Израиля во времена Амврия и Ахава был достигнут во многом за счет усиления угнетения собственного населения. Ухудшение своего положения рядовые израильтяне связывали с деятельностью чужеземной царицы и поклонением чужим богам, к тому же страну поразила сильная засуха. Все это вызвало огромное недовольство в стране, выразителем которого стал пророк Илия, объединивший вокруг себя значительную группу «пророческих сыновей». Илия и его ученики вступили в открытое противостояние с Ахавом и Иезавелью, что сделало Илию чрезвычайно популярным в народе. По-видимому, он был убит, как до этого были убиты по приказу царицы некоторые пророки. Народ не мог с этим смириться, распространив сказание о чудесном спасении Илии. Это убийство (если оно имело место) мало помогло царю и его жене, ибо ученик Илии Елисей (Элиша) стал не менее яростным их противником. Принимая поклонение финикийским богам, Ахав не отказался от почитания собственного бога, свидетельством чему являются имена его детей, в которых присутствует элемент, связанный с именем Йахве (Mitchell, 1982, 472), но это не остановило растущей ненависти израильского населения к царю-отступнику и его чужеземной жене. Самому Ахаву удалось справиться с растущим недовольством, но его сын Иорам оказался более слабым правителем и потерпел ряд военных поражений. Под знаменем борьбы с чужеземными культами и восстановления древнего благочестия в 842 г. до н. э. поднял мятеж военачальник Ииуй (Иеху). Иорам, его мать и все его браться были убиты, а жрецы и пророки тирского бога уничтожены (I Reg. 17 — II Reg. 10). Союз между Тиром и Израилем был разорван. На некоторое время финикийское влияние еще сохранилось в Иудее, где власть после смерти своего сына Охозии захватила Гофолия. В Иерусалиме или около него был даже построен храм Баала (вероятно, Мелькарта) (II Reg. 11, 1–3; 18). Но связи Тира с Иудеей были гораздо слабее, чем с. Израилем, и сохранение финикийского влияния в более слабом государстве не компенсировало потери израильского союзника. В Иудее на седьмой год правления Гофолии вспыхнуло восстание, результатом которого было убийство царицы и уничтожение финикийского храма вместе с его жрецом (II Reg. 11, 4–18). Несколько раньше этих событий произошел государственный переворот в Дамаске, где был убит царь Бар-Хадад, и на престол вступил его убийца Хазаэл (II Reg. 8, 7–15). Хотя политика нового царя в целом шла в русле прежнего, все это привело к полному развалу старой коалиции, чем немедленно воспользовался Салманасар III, чьи походы стали теперь гораздо более эффективны. Не решаясь, по-видимому, вступить в открытое противоборство с могучим ассирийским царем, Тир и Си-дон предпочли откупиться от него выплатой дани (ANET, 281).

После смерти Салманасара ассирийский натиск на запад ослаб, но и царь Адад-Нирари III (810–783 гг. до н. э.) еще упоминает дань, полученную им от Тира и Сидона (ANET, 281).

В этот период Тир, несомненно, является одним из самых значительных городов не только Финикии, но и всей Передней Азии. В самой Финикии он был, вероятно, самым значительным центром. В связи с этим встает вопрос о политической роли Тира в Финикии. Была высказана мысль, что при Итобаале Тир подчинил себе Сидон, и образовалось единое Тиро-Сидонское царство, которое во внешнем мире выщупало как Сидон, но столицей которого был Тир (Katzenstein, 1973, 130–135; Bunnens, 1979, 293–298; Harden, 1980, 49). Однако, как уже говорилось, что и Ашшурнасирапал II, и Салманасар III называют оба города отдельно, что заставляет говорить об их взаимной самостоятельности. С другой стороны, известно, что тирский царь мог вполне официально носить титул «царя сидонцев» (KAI 31), а какая-то группа населения Карфагена, основанного тирийцами, называлась «сидонскими мужами», причем в состав гражданского коллектива эти люди не входили (Циркин, 1987, 97–98). Скудость источников позволяет лишь выдвинуть те или иные гипотезы, позволяющие, если не найти, то хотя бы наметить выход из этого запутанного положения. Одна из них заключается в предположении о существовании южнофиникийской конфедерации, центром которой был Тир, а членами — Сидон и Библ, причем эти города являлись автономными царствами, признающими, высший суверенитет Тира (Kestemont, 1983, 57–59). Но возможно и другое объяснение. Если принять, как говорилось в первой главе, что слово «Сидон» обозначало не только город, но и всю Южную Финикию, включая Тир, то можно предположить, что тирский царь порой выступал и считался другими государями царем сидонцев, потому что он властвовал над значительной частью Южной Финикии, а население царства, не входившее в гражданский коллектив столицы, именовалось по названию страны сидонцами («сидонскими мужами», «сидонскими дочерьми»). В какой-то степени это оправдывалось положением Тира как наиболее богатого и значительного города этой части Финикии.