От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай

Одежда монгола простая: рубаха и штаны из синей хлопчатобумажной ткани, сверху такой же халат летом и баранья шуба зимой; на ногах войлочные сапоги на кожаной подошве с острым каблуком и загнутым вверх носком; на голове шапкаколпак с ушами и красной кисточкой, войлочная или меховая. Женская одежда отличалась от мужской только длинной рубахой. За поясом заткнуты нож, огниво и кисет с табаком, а трубка прячется в голенище. Монголы волосы заплетали по китайскому обычаю в одну косичку, женщины в несколько кос. Этот народ, живущий в сухих степях и берущий воду из колодцев, не отличался чистоплотностью. Монголы почти никогда не мылись, купанье и баня были им неизвестны. Белье не стирали, а носили до тех пор, пока оно не развалится; в сущности и белья у них не было, так как рубаха и штаны — вся их одежда. Халат летом, шубу зимой часто надевали прямо на голое тело.

Глава вторая. Восточная Монголия. От Урги до Калгана

Русское консульство. Монгольский город. Обилие нищих и собак. Кумирня Майдари. Колоссальный бурхан. Ямынь и деревянные воротники. Духовная академия. Субурганы. Ламы и их жизнь. Молитвенные мельницы. Часы с кукушкой. Гора Богдоула с непуганной дичью. Падь диких собак. Мой караван и экипаж. Пути через Монголию. Гоби не пустыня, а степь. Характер ее окраин и средней части. Находка костей и ее значение. Обрыв монгольского плато к Китаю. Великая стена. Спуск к Калгану.

Русское консульство в Урге возвышалось среди голой степи в большом промежутке между монгольским и китайским городами. Оно состояло из главного двухэтажного каменного дома в центре, двух одноэтажных флигелей по бокам, казармы для конвоя, сараев и служб позади. Меня поместили в одном из флигелей, который пустовал.

В Урге мне предстояло переснаряжение каравана при содействии доверенного одного кяхтинского торгового дома. Караваны с чаем из Китая начали уже прибывать, и так как обратно они большею частью шли без груза, то всего выгоднее было нанять несколько обратных верблюдов дли перевозки моего багажа, двух лошадей для себя и Цоктоева, затем насушить сухарей и закупить провизии. На все это понадобилось 8 дней, которые я и провел в кругу соотечественников, посетил город и сделал экскурсию в соседние горы.

Урга или Дахурэ (теперь Уланбатор) являлась религиозным и правительственным центром Монголии, а также торговым пунктом, в котором жили доверенные кяхтинских торговых фирм, переправлявшие чай в Кяхту и русские товары вглубь Монголии. Религиозным центром Урга была потому, что здесь было несколько буддийских монастырей и в одном из них жил главный монгольский гэгэн, т. е. «перевоплощение Будды», глава духовенства. Правительственным центром Урга была потому, что здесь жил китайский амбань, т. е. губернатор или даже два, управлявшие делами двух соседних обширных аймаков (областей) Монголии.

Монгольский город состоял из целого ряда отдельных подворий, обнесенных частоколом и населенных ламами, т. е. монахами одного из 28 общежитий; затем из нескольких кумирен, т. е. храмов с надворными постройками — кухнями, кладовыми и пр., из дворца гэгэна, из ямыней, т. е. китайских присутственных мест и жилищ амбаней, из домов и лавок русских и китайских купцов и китайских ремесленников. Одних лам в Урге насчитывалось около 14000.

Город очень разбросанный и на первый взгляд невзрачный; красивые храмы прячутся за частоколами дворов, как и жилища лам. Улицы немощеные, покрытые всякими отбросами, как и базарная площадь. Население все помои и отбросы выносило из дворов и жилищ на улицу, и только обилие бродячих собак, игравших роль санитаров, предохраняло улицы от окончательного загрязнения, так как все съедобное, включая и экскременты, поедалось. Но эти собаки, всегда голодные, были не безопасны для людей; одинокий и безоружный прохожий ночью на окраинах города легко мог сделаться жертвой стаи собак, привыкших к человеческому мясу, так как монголы оставляли своих покойников в степи на съедение хищным животным и птицам. Обилие нищих, в грязных лохмотьях, изможденных, выставлявших на показ всякие язвы и уродства, бродивших по улицам или сидевших у входа во дворы храмов и общежитий, составляло также неприятную особенность монгольского города.