От Кибирова до Пушкина

Опять волчица на столбе
Рычит в огне багряных светов…
Судьба Италии — в судьбе
Ее торжественных поэтов.
<…>
Был век печали; и тогда,
Как враг в ее стучался двери,
Бежал от мирного труда
Изгнанник бледный, Алигьери.
<…>
И всё поют, поют стихи
О том, что вольные народы
Живут, как образы стихий,
Ветра, и пламени, и воды.

(С. 678)

Об этом стихотворении см. примечания Н. А. Богомолова: «Биржевые ведомости. 1915. 12 мая; утр. вып., без подзаголовка. Между строфами 6 и 7:

Д’Аннунцио, ты так светло
Напомнил нам о древнем скальде,
Божественно твое чело
Под красной шапкой Гарибальди.

<…> Текст речи, произнесенной им 5 мая 1915 г., см.: БВ, 1915, 7 мая, утр. вып.

Основная направленность речи — необходимость для Италии вступить в войну против Германии» (Гумилев Н. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1991. С. 522–523). К этому можно добавить, что итальянец не просто призвал свою страну к бою, но и пообещал приравнять к штыку личное перо. См. отзыв другого русского поэта, А. К. Лозина-Лозинского:

В вечерней «биржевке» от 2-го мая есть заметка, весело светящая среди тусклых столбцов, как солнышко, выглянувшее в туманный день — «Габриэль д’Аннунцио о своей роли»:

Вот что полагает сей Габриэль д’Аннунцио о своей роли: «Габриэль д’ Аннунцио сказал следующее:

Я не покину Францию и не вернусь на родину, пока Италия не объявит мобилизации. Но я вернусь на родину не с тем, чтобы одеть свой мундир кавалерийского офицера. Я хочу поступить на военное судно. И разве я не имею права, — говорит поэт — на службу во флоте? Разве не воспел я в своих произведениях морскую славу нашей расы? Завтра я воспою наши победы. И если мне суждено умереть, — я хочу найти смерть в волнах Адриатического моря. Что может быть прекраснее такой смерти для поэта»?

Мы были изумлены, когда узнали, что для службы во флоте нужно иметь всего только дар воспеть флот. Представьте себе флот, состоящий из даровитых поэтов, прошедших десятилетний стаж в подвале «Бродячей Собаки». Очевидно, по мнению Габриэля, окончание такого рода курса настолько приучает к качке, туманам и перестрелкам, что дает все права на поступление в морскую службу. Во главе этого флота, надо полагать, будет стоять адмирал Игорь Северянин и «я, ваш любимый, ваш единственный, я поведу вас на

Берлин»… Или адмирал Габриэль? Кто из них? Игорь или Габриэль?

Или — Игорь поведет сухопутную армию, а Габриэль флот; то-то будет плохо немцам.

Но, главное, — «я воспел»… «я воспою»… «я хочу найти смерть в волнах Адриатического моря» и, затем, ха-ха-ха, «что может быть прекрасней такой смерти для поэта». Слыхали? Вот, что полагает Габриэль о своей роли. Спасибо Габриэлю и «Биржевке» — навеселили.

Шантеклэр? Шантеклэр.

(Богема. 1915. № 3. С. 55; подписано «Я. Л.»)