От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Византия была окружена врагами — с севера печенеги, с востока сельджуки, из Италии на Балканы вторгались норманны. Впрочем, опасность была не столь уж велика, в прежние времена империя с успехом выходила из более катастрофических ситуаций. Печенеги действовали разобщенными кланами. Держава сельджуков рассыпалась на эмираты, передравшиеся между собой. Но император Алексей Комнин был по натуре убежденным «западником». О мобилизации национальных сил он даже не подумал. Поссорившись с Русью, начал набирать наемников из англо-саксов. Вместо возрождения собственного флота привлек против норманнов венецианцев. За это предоставил венецианским купцам огромные привилегии, дозволил беспошлинно торговать по всей Византии.

А в начале 1091 г. стало известно, что печенеги и сельджукский пират Чаха собираются напасть вместе. Алексей совсем запаниковал, обратился к папе и европейским королям:

«Империя христиан греческих сильно утесняется печенегами и турками… я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу никакого спасения… Итак, именем Бога умоляем вас, воины Христовы, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем туркам и печенегам…»

Манил деньгами, богатствами, церковными сокровищами.

Хотя положение быстро выправилось. Чаха был убит в сваре с другими сельджукскими вождями. А против печенегов греки нашли союзников. Половецкие ханы Боняк и Тугоркан привели 40 тыс. всадников, присоединился молодой и лихой князь Василько Теребовльский. Печенеги потерпели сокрушительное поражение, их прижали к Черному морю и вынудили сдаться. Но император решил ликвидировать проблему раз и навсегда. Он приказал вырезать всех печенегов до единого. В ночь на 29 апреля 1091 г. греческая армия бросилась на безоружный печенежский лагерь. Не щадили ни жен, ни младенцев. У половцев и русских это вызвало омерзение, они снялись и ушли прочь, даже не взяли свою часть добычи. Удивленный Комнин слал вдогонку гонцов, не понимал, почему же «варвары» бросили столько добра?[91]

В общем, помощь западных монархов не потребовалась. Но послание Алексея уже попало к папе Урбану II и вызвало бурный восторг. Это было именно то, что требовалось Риму! Папа получил возможность собирать под своим началом воинство разных стран, выступить предводителем всей Европы! В 1095 г. на соборе в Пьяченце, том же самом, где несчастная Евпраксия рассказывала о своей беде, прозвучала идея крестового похода. Для этого созвали специальный собор в Клермоне, и Урбан призвал рыцарей освобождать Гроб Господень. Согласившимся выдавали матерчатые кресты, их нашивали на одежду, и человек становился «крестоносцем». Подключились лучшие агитаторы Петр Амьенский, Вальтер Голяк.

Правда, ни один из королей не откликнулся, у них не было особого желания плясать под папскую дудку. Зато загорелись мелкие князья, младшие сыновья графов и герцогов — они могли на востоке хорошо поживиться, приобрести владения. Чтобы снарядиться в поход, католическая церковь охотно предоставляла им займы, ей закладывали замки и земли. Словом, для церкви со всех сторон получалось выгодно. Но призывы проповедников всколыхнули и крестьян, горожан, они тоже объявляли себя крестоносцами, вооружались чем попало. Весной 1096 г. разношерстные массы выступили в поход. Потекли, как саранча, добывая пропитание погромами. Одну толпу, опустошавшую Чехию, окружил и истребил герцог Брячислав. Другую, бесчинствовавшую в Венгрии, уничтожил король Коломан. Около 200 тыс. человек все же достигли Константинополя. Греков буйная орда ужаснула, и ее поспешили любезно переправить в Малую Азию — идите куда хотите.

Ушли они не далеко, налетели сельджуки и всех перебили. Но следом за простонародьем двигались рыцарские полчища. В Византии они тоже своевольничали, грабили. Тем не менее, Комнин унижался и заискивал перед ними. Привел князя Боэмунда в комнату, заваленную драгоценностями. Тот ахнул:

«Если бы мне владеть такими богатствами, то я давно бы повелевал многими землями».