От Клеопатры до Карла Маркса

В 1565 году в доминиканском монастыре Сан-Доминико Маджоре появился послушник Филиппо. Проучился год, проявляя замечательные способности, и в 1566 году был пострижен в монахи. С этого времени он брат Джордано Ноланец.

Он проходит ступени, положенные в иерархии католической церкви: субдьякон, дьякон, а через шесть лет непрерывного обучения, в 24 года, рукоположен в сан священника.

В какой обстановке он жил эти годы? В школьной инструкции говорилось: «За студентами необходимо установить тщательный надзор. Должен быть назначен специальный брат, без разрешения которого студенты не имеют права вести записи в тетрадях и слушать лекции. Ему вменяется в обязанность принуждать студентов к занятиям и налагать взыскания. Студенты не должны изучать языческие, философские книги, предаваться светским наукам и тем искусствам, которые называют свободными.

Студентам запрещается чтение языческих и философских книг, хотя бы под предлогом изучения благих (как они выражаются) наук и выработки изящного стиля. Запрещено читать Эразма и книги, подобные его сочинениям, из которых они могут усвоить вредные учения и дурные нравы».

Четыре года он обучался на магистра теологии. Подготовка состояла в многолетнем изучении труда Фомы Аквинского «Свод Богословия», написанного в XIII веке. Давно канонизированный автор этого трактата сформулировал суть так называемого томизма. Учение церкви есть единственная истина. В той же школьной инструкции утверждалось: «Никто из братьев не смеет излагать или защищать какое бы то ни было личное мнение, все должны следовать святым отцам, изучать их труды, подкрепляя свои мнения цитатами из их книг».

Подобный духовный диктат мучителен для человека с воображением, с живым умом, с фантазией. Понятно, что Бруно должен был идти на какие-то внутренние компромиссы. Он защитил две докторские диссертации в Риме, в сердце контрреформации: одну по Фоме Аквинскому, вторую по Петру Ломбардскому. Стал старшим лектором монастырской школы. На диспутах он, с его начитанностью и выдающейся памятью, был абсолютно непобедим.

И он начал ощущать Вселенную. Именно ощущать, потому что он не имел возможности проводить эмпирические наблюдения. Первый телескоп был создан Галилеем только через девять лет после казни Бруно.

А пока он был в Риме, защищал диссертации и получал новое назначение, на него появился донос. Друзья сообщили ему из Неаполя, что в его келье был обыск. Нашли труды Отцов Церкви. Это вроде бы отлично. Но с комментариями Эразма Роттердамского. Эразма, чьи труды внесены в индекс запрещенных книг!

Получается, что Бруно длительное время просто скрывал, что жил в глубоких внутренних противоречиях. Как человек, вышедший из крайней бедности, он решил, что любой ценой займет достойное положение. Но он разоблачен. Комментарии Эразма – это перспектива тюремного заключения и пыток для уточнения того, почему же у него появился запрещенный Эразм.

И тогда брат Джордано порывает со своим саном, надевает светское платье, снова становится Филиппо Бруно и бежит в Европу.

Он, конечно, не предполагал, что это будет такое долгое путешествие. Но сложилось так, что он отсутствовал долгих 16 лет. Очень недолго он пробыл в Италии: Парма, Генуя, Турин, Венеция. Учил детей латинскому языку, надеясь, что агенты инквизиции не найдут его.

Но, видимо, тучи сгущались, и он отправился во Францию. В тогдашней Европе не было непреодолимых границ. Он двигался в сторону Лиона, потом повернул – и оказался в Швейцарии. Там, в Женеве, он пробыл полгода. Это Женева после Кальвина, умершего в 1564 году. Его ретивые последователи начали делать то же самое, что католическая церковь, – преследовать тех, кто не принимает его учение, кальвинизм. И так же жестоко с ними расправлялись. Уже сожжен Мигель Сервет, испанец, философ, который высказывал мысли, сходные с тем, что вскоре стал предполагать и Бруно. Специально связанный мокрыми веревками, чтобы медленней гореть, обложенный сырыми дровами, Сервет, по преданию, сказал из костра: «Неужели того золота, которое вы у меня отобрали, не хватило на хорошие дрова?»

В стране, где шла столь непримиримая борьба, Бруно предложили принять новую, реформированную религию, кальвинистскую. В ответ он заявлял: «Там, в Италии, меня принуждали к суевернейшему, бессмысленному культу». (Конечно, он назвал так не религию как таковую, а тот ее официальный, ортодоксальный вариант, на котором настаивал Тридентский собор.) Теперь его увещевали принять обряды реформированной религии. Но вместо того чтобы примкнуть к новому учению, Бруно написал дерзкое сочинение против одного из реформаторов, высмеял его. У него была независимая натура.

В итоге – две недели тюремного заключения, причем с какими-то издевательскими деталями. Ежедневно его вели босого, с ошейником на шее, по улицам, чтобы люди плевали в него и оскорбляли. Вели в церковь, где заново читали приговор.