От Клеопатры до Карла Маркса

Он поселился в Севилье среди таких же эмигрантов и в 1517 году женился на дочери португальца Диогу Барбоза, по имени Биатриче. Об этой молодой очаровательной женщине известно немного. Она не дождалась мужа из плавания и умерла, то ли получив известие о его смерти, то ли раньше, когда его оклеветали на родине.

А клеветали на него неоднократно. Еще в Португалии за ним ползли странные слухи, будто, сражаясь за португальскую корону в Африке и в Индии, он проявлял неожиданное снисхождение к маврам (арабам), например, вернул кому-то стадо скота, которое отбили португальцы. Не значит ли это, что он находится в подозрительной связи с маврами? Конечно, никакой связи не было. Дальнейшая жизнь Магеллана показала, что к любому местному населению, исповедовавшему иную веру, он относился так же, как все колонизаторы-европейцы этой эпохи. Идальго XVI века легко превращался в идальго-конкистадора. Тем не менее слухи были. А клевета – штука страшная.

В Испании, однако, Магеллан нашел покровителей в лице образованных людей. Он выдвинул проект о пути в Юго-Восточную Азию западным путем. И он был готов сам доплыть до Островов Пряностей, не огибая Африку (там была зона влияния Португалии), а двигаясь на запад. Он верил, что должен существовать некий проход через американский континент. Предложение Магеллана заинтересовало нескольких просвещенных испанцев, которые рассчитывали получить от экспедиции крупный доход. Так жажда открытий смешивалась с жаждой материальных приобретений.

Магеллан был представлен испанскому королю Карлу I, внуку Изабеллы и Фердинанда, – будущему Карлу V, императору Священной Римской империи германской нации. И он одобрил проект Магеллана. В основе уверенности Магеллана в том, что он доплывет до Островов Пряностей, были некоторые ошибки, допущенные в расчетах, в частности астрономом Фалейру. Протяженность экватора Фалейру, как и многие другие в то время, преуменьшал примерно на 3 тысячи километров. И это имело значение для исчисления остальных расстояний. В итоге казалось, что Острова Пряностей значительно ближе, чем они были на самом деле. Может быть, это и хорошо, ведь в противном случае люди вряд ли отважились бы на такое безумное деяние.

Перед отплытием Магеллан подписал договор, в котором король Карл I давал ему такое наставление: «Да отправитесь вы в добрый час для открытий в части Моря-Океана, что находится в пределах наших рубежей и нашей демаркации. Означенные открытия вы должны делать так, чтобы никоим образом не открывать и не допускать иных дел в пределах рубежей и демаркации светлейшего короля Португалии, моего возлюбленного и дорогого дяди и брата, и не учинять ничего во вред ему».

Все это сплошное лицемерие, дипломатическая осторожность. В остальных документах и на словах устанавливалось, какая доля добычи кому достанется: сколько Магеллану, сколько отправлявшемуся с ним астроному, сколько испанской короне. Жадность, ставшая традицией, уже начала губить Испанию, чтобы к XVII веку превратить ее в захолустье Западной Европы. Но пока этого никто не понимал.

Подготовке экспедиции мешали португальские агенты. Магеллан получил старые корабли, низкокачественную муку, которая в пути быстро начала портиться, и так далее. Зато теперь он имел титул капитана-генерала. Для него это было исключительно важно. И тем, кто вернется из плаванья, Карл I обещал пожаловать дворянство.

10 августа 1519 года состоялось отплытие из Севильи. Пять кораблей: «Тринидад», «Сан-Антонио», «Консепсьон», «Виктория» и «Сантьяго». Никто не знал тогда своей судьбы. А судьба будет такая разная! «Святой Антоний» предаст Магеллана и вернется в Испанию. «Сантьяго» затонет близ американских берегов, «Тринидад» – около Молуккских островов. «Консепсьон» сами мореплаватели сожгут в районе Филиппин, когда не будет возможности на поврежденном корабле добираться домой. И только один корабль, с характерным названием «Виктория», обогнув земной шар, возвратится из экспедиции. На нем будет 18 человек.

Магеллан сразу пошел на юго-запад, а не строго на запад. Таким маневром он хотел запутать возможных португальских шпионов и пиратов, которые потопили бы его флотилию. Он не просто искал неведомые пути, но и боялся пересечения условной линии и встречи с португальцами. Причем боялся не без оснований.

В последнюю минуту на борт одного из кораблей по чьей-то рекомендации погрузился некий Антонио Пигафетта. Он оказался по призванию летописцем. Подлинный дневник, который Магеллан вел на протяжении всего плаванья, в первоначальном виде не сохранился: бумаги Магеллана погибли вместе с одним из кораблей, который захватили португальцы. Но некоторые записи уцелели. И это история великого плаванья.