От кого мы произошли?

Подлили и подливают масла в огонь журналисты. Посмотрите на любую страницу любой нашей газеты: везде и всюду идет смакование негатива (криминальная хроника, правительственные вести и др.), в интервью журналисты задают преимущественно язвительные вопросы, почти любая личность обсуждается в черных тонах и т. д. Черный цвет не только превалирует в тоне газет, более того, журналисты как бы соревнуются в смаковании оттенков черного цвета.

Если бы журналисты хоть на секунду задумались над тем, что нужна не только «негативная правда», но нужно и преподносить положительные моменты жизни, то они бы достигли двух важных моментов: во-первых, «негативная правда» в сопоставлении с положительными явлениями жизни была бы более действенной, во-вторых, люди, читая положительную информацию, будут излучать позитивную психическую энергию, способную конкурировать с негативной аурой над Россией. А ведь в нашей стране есть о чем говорить в позитивном смысле – в магазинах появились продукты, есть хорошие фермеры, передовые колхозы, есть достижения науки и техники и т. п. Нужно писать о российско-патриотическом духе и даже немного хвалиться, – это поднимет тонус и дух россиян, ведь россияне устали быть под колпаком негативной ауры.

Все сказанное в адрес журналистов относится также к телевидению. Средства массовой информации называют себя четвертой властью. Это на самом деле так. Власть должна не усугублять сплошной негативизм, она должна бороться с ним. Власть должна хоть немножко знать о законах психической энергии, которую в армии метко называют боевым духом.

Резонно задать вопрос – почему же Тот Свет, если он столь всесилен и создал человека на земле, не поможет России освободиться от негативной ауры над ней? Ответить на этот вопрос, я думаю, можно следующим образом – человек на земле был зарожден не как дитя Того Света, которое надо лелеять, а как саморазвивающееся начало, которое должно само идти по пути прогресса. Высшие страхующие системы (Генофонд человечества и Шамбала) будут задействованы только в крайнем случае (массовое одичание, глобальные катастрофы и т. п.).

Грязный подъезд

Представим, что слесарь Н., живущий, положим, в квартире № 34 в девятиэтажном крупнопанельном доме на шестом этаже, выходит из своей квартиры утром. С плохим настроением от того, что сосед-алкоголик на седьмом этаже «гудел» всю ночь, он закрывает свою бронированную дверь двадцатисантиметровым гаражным ключом. Ступая по окуркам и огрызкам семечек, слесарь Н. подходит к лифту и нажимает кнопку вызова, продырявленную окурком. Ожидая лифт, слесарь Н. угрюмо взирает на стены подъезда, которые только в этом году были покрашены жэком грязно-зеленой краской, но успели уже ободраться и были «художественно оформлены» с преобладанием слов «х…» и «Fuck you». Ему становится холодно, поскольку окно в подъезде вот уже год как кто-то выбил.

«Какая сволочь выбила это окно! И куда смотрит жэк! Ему все до фени. Э-эх!» – думает слесарь Н.

Свежий ветерок приносит сочный запах помойки.

«Опять, что ли, мусоропровод забило. А ведь если даже не забился, все равно сыпят на пол рядом с люком мусоропровода. Ну что за народ, а! Ведь как в помойке живем», – думает слесарь Н., пинает гнилой помидор и смачно сплевывает на дверцу лифта.

Открывается дверца лифта. Зайдя в лифт и нажимая кнопку первого этажа, также продырявленную окурком, слесарь Н. зажимает нос, стараясь не наступить на лужу мочи, но тут видит, что в лифте находится что-то посерьезнее.

«Вчера только нас…ли, а сегодня уже наср…ли. Свиньи какие-то, а не народ! Ср. т, где живут. Ведь как в туалете еду», – думает слесарь Н., закатывая глаза от смрада и видя на стенах лифта прожженные дыры и «художества» опять-таки с преобладанием слов «х…» и «Fuck you».

Отдернув локоть, прилипший к жевательной резинке, приклеенной к стенке лифта, слесарь Н. наконец выходит из лифта. Смачно выругавшись и с удовольствием вздохнув полной грудью, слесарь Н. больно спотыкается о ящик, оставленный кем-то.

– Ну что за народ, а, твари какие-то, е…. мать, – проговаривает слесарь Н. и, пнув ногой разломанную дверь подъезда, выходит на улицу. Оглянувшись на широко рассыпанную нижнюю помойку, он ступает на тротуар.

Слесарь Н. обходит несколько луж, образовавшихся на месте вечных ям на асфальте, и оглядывается на красивую девушку в резиновых галошах, стоящую рядом с грязью на том месте, где должна быть лужайка, и выгуливающую омерзительного вида пса размером с теленка. Пес принюхивается к слесарю Н. и громко лает.

– Джесси, фу! – кричит девушка в галошах.

«Запах лифта, наверное, чует, сука, – думает слесарь Н. – Ну и собак развели, динозавры какие-то. На улицу выходить опасно, эти твари не только ногу, но и я…а оттяпают».

На пути к трамвайной остановке встречается канава с перекинутой через нее доской. Переходя по доске канаву, слесарь Н. думает:

«Хоть бы поручень к доске приделали, упасть ведь можно. Сколько пьяных, наверное, сюда попадало. Ведь год, как зарыть не могут. Ну что за государство такое, а! Жалобу, что ли, написать».