От колыбели до колыбели. Меняем подход к тому, как мы создаем вещи

И последнее – по очередности, но не по важности: эффективность – это не очень весело. В мире, где господствует эффективность, любое развитие служит лишь узким практическим целям. Красота, творчество, фантазия, удовольствие, вдохновение и поэзия останутся на обочине, создав на самом деле непривлекательный мир. Представьте себе полностью эффективный мир: итальянский обед будет выглядеть как красная таблетка и стакан воды с искусственным ароматом. Моцарт стучал бы по клавишам дубинкой. Ван Гог писал бы одной краской. Объемная «Песнь о себе» Уолта Уитмена уместилась бы на одной странице. А как насчет эффективного секса? Эффективный мир не таков, каким он нам представляется, он не очарователен. В противоположность природе, он откровенно скуп.

Это не значит, что следует порицать всякую эффективность. Когда она существует как инструмент внутри большей эффективной системы, которая планирует всеобъемлющие положительные результаты для широкого диапазона задач, не только чисто экономических, эффективность может оказаться действительно ценной. Она также ценна, когда задумана как переходная стратегия для того, чтобы помочь современным системам сбавить обороты и перенастроиться на лучшее. Однако до тех пор, пока современная промышленность столь разрушительна, пытаться стать всего лишь менее плохим – это фатально ограниченная цель.

Экологические подходы к промышленности, основанные на принципе «будь менее плохим», имеют решающее значение для распространения важных сообщений экологического характера – сообщений, которые продолжают привлекать внимание общественности и подстёгивать важные исследования. В то же самое время выводы, к которым они ведут, не так уж и полезны. Вместо того чтобы представить вдохновляющее, потрясающее ви́дение перемен, обычные экологические подходы фокусируются на том, чего не надо делать. Такие запреты можно считать разновидностью управления виной за наши коллективные грехи, привычным плацебо западной культуры.

В очень ранних обществах покаяние, искупление и жертвоприношение были типичной реакцией на сложные системы вроде природы, которые люди, по их мнению, не могли достаточно контролировать. Общества по всему миру создавали системы верований, в основе которых лежал миф о том, что плохая погода, голод или болезни означали, что кто-то прогневал богов, а жертвоприношения были способом их умилостивить. В некоторых культурах даже сегодня человек должен пожертвовать что-то ценное, чтобы вновь обрести благословение богов (или бога) и восстановить стабильность и гармонию.

Разрушение окружающей среды – комплексная система сама по себе – широко распространенная, с глубокими причинами, которые трудно увидеть и понять. Подобно нашим предкам, мы можем реагировать машинально, со страхом и чувством вины, и можем искать способы очиститься: движение экоэффективности предоставляет их во множестве, призывая потреблять и производить меньше, минимизируя, избегая, сокращая и принося в жертву. Люди, как один из населяющих планету видов, виновны в том, что отягощают ее больше, чем она может вынести, и потому мы должны уменьшить свое присутствие, свои системы, свою деятельность и даже свою численность до степени практически полной незаметности (те, кто верит, что численность населения и есть корень наших бед, считают, что люди в основном должны перестать заводить детей). Цель – ноль: ноль отходов, ноль выбросов, ноль «экологических следов».

До тех пор, пока считается, что люди – это что-то «плохое», ноль – это хорошая цель. Но быть «не таким плохим» означает принять вещи такими, каковы они есть, поверить в то, что плохо спроектированные, позорные, разрушительные системы – это лучшее, на что способен человек. Окончательный провал, который содержит в себе подход «стать не таким плохим», это провал воображения. С нашей точки зрения, это депрессивное ви́дение роли нашего вида в мире.

А как насчет совершенно другой модели? Что значит быть хорошим на все сто?

Глава третья Экорезультативность

Вот история о трех книгах.

Первая привычна. Она размером пять дюймов на восемь, компактная, ее приятно держать в руках. Темная типографская краска четко выделяется на кремовой бумаге. У книги цветная суперобложка и твердый переплет. Во многих отношениях это разумно задуманный объект, чей дизайн – как и дизайн его предшественников сотни лет назад – подразумевает идею портативности и долговечности. Сотни читателей могут воспользоваться этой книгой в библиотеке. Они берут ее с собой в постель, в поезд, на пляж.