От Копакабаны до Амазонки

В 1960 году, через 10 лет, президент Жанио Куадрос, тоже вынесенный наверх волной народного движения, столкнулся с тем же клубком противоречий. Депутат от фракции национальных промышленников, он решил выполнить данные народу обещания вести независимую внешнюю политику и найти для Бразилии новые пути. Он принял советскую, китайскую и чешскую торговые миссии, послал дипломатическую миссию в Китай, пообещав признать его; и он же бросил войска против студентов Ресифи, поставил под контроль армии крестьянские лиги, строго-настрого запретил печатать тезисы одного студенческого конгресса… и гарантировал свободный ввоз и вывоз иностранных капиталов, направил в конгресс проект антитрестовского закона и тут же объявил о своем намерении добиться аграрной реформы и пересмотреть права железорудных и марганцевых концессий, национализировать нефтеочистительные заводы и компании по продаже горючего, начать расследование положения дел в фармацевтической промышленности и национализировать электроэнергетику. И опять Ласерда не дал разрубить триумвират. Американские фирмы не пошли на компромисс за счет латифундистов, не решились дать себе отрезать руку ради сохранения головы. Куадрос терял доверие правых, не приобретя популярности у левых, колебался перед угрозой столкновения, если он обратится за поддержкой к народу… и в результате отказался от власти, после того как армия, у которой он попросил помощи, не ответила на его призыв.

По конституции его сменил вице-президент Гуларт. Генералы дружно воспротивились этому. Наследник Варгаса, в правительстве которого он был министром труда, и автор декрета о прожиточном минимуме, почти вдвое повысившем жизненный уровень, пришелся не по нраву твердолобым командирам флота и особенно авиации (в наземных войсках они не столь многочисленны). Гуларт по возвращении из Китая — к тому времени наступил уже 1961 год — удержался лишь благодаря защите своего шурина Бриззолы, губернатора Риу-Гранди ду-Сул, который вооружил население. Наземные войска, оставшиеся верными конституции, выступили против оппозиционеров; в авиационных частях и на флоте началось брожение: солдаты не хотели идти за генералами; в том и другом лагере чистили оружие, страна была на грани гражданской войны. Но Гуларт повел переговоры с противниками. В обмен на внутренний мир и свое вступление в президентство он согласился на то, чтобы его основные полномочия были переданы парламенту, состоящему в большинстве из латифундистов и консерваторов. В последнем акте на сцене появились сержанты. Тридцать восемь офицеров авиации предприняли операцию «Москит»; целью ее было на своих истребителях помешать «Жанго» — Жоао Гуларту приземлиться в Бразилии, а следовательно, вступить в должность. Сержанты ВВС окружили и арестовали заговорщиков. Ни единого выстрела не раздалось от момента поднятия занавеса до развязки. Армия распалась на два лагеря, отражая общую ситуацию и расстановку сил, единой осталась лишь военная форма, так что вооруженные силы не могли предложить стране выхода из создавшегося положения и разрывались на части.

Сержанты, преисполненные сознанием своей силы и значимости, собирали митинги и выносили резолюции о верности новому президенту, делу национальной независимости и самостоятельного развития Бразилии. Четверо из них были избраны депутатами парламентов штатов, военный министр генерал Хруэл перевел их в другое место. Волнения, демонстрации. Сержанта Гарсиа, которого я тщетно пытаюсь поймать, выбирают в федеральную палату депутатов. Радость, ликование, демонстрации сержантов по всей Бразилии: впервые один из них будет заседать в центральном парламенте. Военное министерство запрещает им являться на заседание, посвященное вступлению в должность Гарсиа, в военной форме; некоторые приходят нарочно, в том числе один сержант из гарнизона охраны президентского дворца. На следующее утро перед строем капитан зачитал приветствие сержанту, избранному в парламент, сказав, что это честь для всей армии, но… устав есть устав… сержант, нарушивший приказ о запрещении являться в парламент в форме, выйдите из строя! И все сержанты сделали два шага вперед. Начальство не успело прийти в себя от удивления, как за ними двинулись капралы. Стой! Но уже двинулись солдаты… Больше никто не настаивал. Ведь «Потемкин» не только кино.

Мне так и не удастся встретиться с сержантом-депутатом Гарсиа, который представляет 40 тысяч бразильских унтер-офицеров. Но меня принимает президент Гуларт, улыбающийся, дружелюбный… и прямой. Мы, кажется, меняемся ролями — первый спрашивает он:

— Селсе Фуртаду говорил мне о вас… Честно, что вы думаете о Бразилии?

Я приготовился только задавать вопросы, но перед лицом такой настойчивости мне ничего не остается, как честно выложить мнение заезжего иностранца: