От косяка до штанги

Мы ехали в Москву, пополнить запасы Серегиных денег. Жил он на ныне печально известном Каширском шоссе в отдельной двухкомнатной квартире, которую ему соорудила мама, работавшая на пряничной фабрике. По этой причине сын ее к пряникам был равнодушен.

Из коммерческих лотков группа Ace of base распыляла при помощи пульверизаторов акустических систем свой первый хит. С железнодорожными билетами творилась что-то невообразимое. Их было не достать. Никуда. Жители нового государства с непривычным названием СНГ стремились уехать или приехать, сдвинуть себя с мертвой точки. Пришлось купить два места в плацкартном вагоне и прибыть в Волгоград. Пока колеса приминали позвоночники рельс на хребтине дороги, я курил план в тамбуре с открытой дверью, чего во время следования поезда делать запрещается. То есть, дверь открывать.

В граде на Волге, как и в Астрахани, разливное пиво темнее янтаря и гуще, чем слабоалкогольный контент бутылок с этикеткой «Жигулевское». Это было весьма кстати, потому что билетов до Астрахани в кассах не было. Мы купались на городском пляже и пытались разрубить гордиев узел обстоятельств. Единственное, что приползло на ум — сесть в электричку, которая следовала примерно в нужном направлении, и доехать до куда-нибудь. Всяко, это будет ближе к конечному пункту. А там посмотрим. Русский авось съел нас с потрохами.

Я не помню названия городишки, где мы вышли на перрон, после того, как машинист проскрипел в вагонных динамиках свой прощальный привет. Типичное южное захолустье. Дебаркадер, построенный еще большевиками. Дома, сдавленные тутовыми деревьями. Посинелая штукатурка на стенах, гофрированная трещинами. Собаки, утыканные слепнями.

Серегин язык пошевелил в нужную сторону, выдав несколько точных фраз, и мы зацепились за старичка, который выказал чудеса гостеприимства. Это был одинокий пенсионер, у которого, видать, и родственников-то не наблюдалось. Он привел нас к себе домой, где мы смогли съесть нехитрый холостяцкий обед, помыться и трезво взглянуть в глаза действительности. Глаза действительности моргали и щурились.

Я предлагал построить плот. Или скоммуниздить лодку и добраться до Астрахани по Волге. Тем более что жить мы должны были не в городе, а на туристической базе, ниже по течению. Идея с плаванием по реке целиком и полностью завладела моим воображением. Дело дошло до того, что я поверил в реальность подобной затеи. Ночевки на берегу, ловля рыбы, уха. И течение реки совпадает с направлением нашего пути.

Старичок, узнав о моих гелькеберрифиновских планах, снял со шкафа коробку и начал выкладывать на стол всевозможные рыболовные принадлежности, попутно объясняя, какая из них для каких целей предназначена. Более того, по завершении своего рыболовского семинара, он отложил в пакет те крючки и снасти, которые, по его мнению, нам сгодились бы. Я честно пообещал отдать их на обратном пути. Не отдал. Снасти не понадобились, а старичок этот, чье одиночество было нарушено двумя перекати-поле, до сих пор у меня из башки не выходит.

Он дал нам дельный совет. Ночью поезд, идущий в Астрахань, делал в городишке минутную остановку. Можно было забраться в вагон и смешаться с пассажирами, если найдется пустое место, потому что проводники к этому времени поголовно пьяны. Ночью мы подкараулили нужный состав, залезли в вагон со спящими хьюманами и улеглись на верхних полках. Рука проводника потеребила мою пятку, но дальше этого процесс выяснение наших личностей не пошел. Утром мы были в Астрахани.

Одним из самых больших удивлений для меня в южных городах являются незагорелые люди. Мне, с моей северной ментальностью, кажется, что все здесь должны ходить коричневые, как спелые желуди. Сложно поверить в то, что южане, так же как жители северных болот, могут просиживать все дни в душных конторах, а на пляж выбираться два раза в месяц. Так же для меня было откровением, что и здесь арбузы могут продаваться. То есть я думал, что стоит выехать за пределы города — и вот они бахчи. Набивай багажник и сваливай.

В городе протусовались недолго, хлебнули пива, съели по вяленой рыбе и отправились на пристань, где погрузились в теплоход. Серегин безымянный палец опоясывало кольцо со здоровенной железной блямбой в виде крылатого черепа. Попутчики интересовались:

— А вы металлисты?

Этот вопрос мне показался трогательным в свете представлений местного населения об облике металлиста. Во время недолгих остановок я нырял с крыши речного судна в теплую волжскую жидкость. Потом сплюснутый теплоход лениво отчаливал, и за кормой возникала кильватерная струя, глядя на которую на тебя накатывает блаженство круизера. Серега бренчал на гитаре, оказавшейся у кого-то из пассажиров, рассказывая окружавшим его любопытным ушным раковинам о городе Питере. О городе Москве он благоразумно помалкивал, потому что москвичей в России не любят, тогда как к питерцам проявляют пиетет.