От косяка до штанги

С Жекой мы сгоняли к метро, купили на редкость неудачный бутлегерский продукт (настоящую водку в моем районе тогда было днем с огнем не сыскать). Она выпила денатурат в одиночку, словно это был чай. До пирога дело не дошло. Пришлось смириться с тем, что коитус отпадает. Как-то неловко трахать девушку, находящуюся в горе. Очевидность данного умозаключения настигла меня заполночь, когда компания уполовинилась, и на кухне остались только мы с Катей. Но, оказавшись в кровати, я даже выдохнуть не успел, как мою поясницу скрепили женские ноги, защелкнув замок в виде двух лодыжек.

— Давай колись, — вытряс я фразу из своего пересохшего рта, после того, как противозачаточные средства употребились по назначению.

— Колись? — ухмыльнулась она, и только тут я заметил норы для иглы, которыми изобиловали ее руки.

Катя ждала ребенка. У ее мужа Егора был друг Андрей, который влюбился в Катю еще до свадьбы. Дела коммерческие — сеть ларьков, общение с братвой слабого посола, редкие командировки на тот свет дальних знакомых за неотданные вовремя долги. Муж с другом мутили новую затею, которая должна была принести немалые барыши. «Крыша» все их подвижки наблюдала в стороне, давая семенам прорости, дабы потом собрать урожай. Затея пустила корни. Муж взял кредит в банке и открыл один из первых магазинов «Интим». Продавал резиновых женщин парням, побывавшим в горячих точках и удобрившим тамошний грунт компостом своих ног, оторванных минами. А так же тем инвалидам, которым живые бабы не давали, а резиновые никогда не отказали бы. В российском обществе такой деликатной проблеме никто никогда внимания не уделял. Люди с ограниченными способностями, как их называют в Европе, у нас живут урывками: выбивают что-то из благотворительных фондов, но, как правило, это костыли, коляска или денежные суммы, такие же мизерные, как их социальный статус. А Егора мамы и бабушки солдатенков, прошедших Чечню, на руках носили. Без женской дырки те стонали и выли, как мартовские коты, которых добропорядочные хозяева не выпускают на улицу, подумывая: «А не сходить ли к ветеринару». На голом онанизме далеко не уедешь. А так пусть не стопроцентный секс, но хоть какое-то подобие. При этом Егор не строил из себя добродетеля. Для него это была незанятая никем ниша в калейдоскопичном мире предпринимательства. Другие нувориши открещивались от подобных махинаций, предпочитая торговать кроссовками, унитазами и компьютерами. А он не гнушался. Делал свое дело.

Друг Андрей поначалу был пайщиком, но, перед самым стартом испугался изнуряющего марафона и нетрадиционного бизнеса, и сошел с дистанции. А у напарника, к его удивлению, все стало получаться, несмотря на экзотический метод наживы. И Андрей отдал свою долю «крыше», которая спустя некоторое время довела Егора до состояния резиновой продукции, которой он торговал. Катя уговаривала мужа продать дело, но вместо этого Егор нашел на складе веревку покрепче и вздернулся прямо у себя в офисе. На следующий день у Кати случился выкидыш.

После похорон Егора Андрей начал заявлять о себе. Сначала в монотонном режиме. В Катин адрес поступали упреки о том, что это она довела своего мужа до самоубийства. Упреки перемешивались с требованием посетить Андрееву квартиру. Нытье продолжалось месяца два. Он звонил каждый день, и в этой стабильности проглядывалось что-то нездоровое. Затем тон разговора изменился, Катя стала получать в свой адрес эпитеты, которыми награждают публичных девок. К требованию приехать присовокуплялись угрозы о том, что в один прекрасный момент он сломает ей нос, выпорет ремнем, как последнюю суку, будет держать дома на поводке и кормить собственным калом. Катя пробовала не отвечать на звонки. Он звонил на работу, где ей приходилось молча выслушивать словесный понос, дабы начальство не проявляло интерес к происходящему в ее личной жизни. Она все чаще ездила на могилу мужа, пока как-то раз не обнаружила надпись на надгробном камне: «Шлюха, эта смерть на твоих плечах». Кладбищенское графити вывело ее из себя, она написала заявление в милицию, но там посчитали, что повода для разбирательств нет.

Катя начала потихоньку пить. Потом поняла, что этот метод отдохновения от действительности не спасает, и позвонила давнему знакомому, который промышлял торговлей лекарств от депрессии. Катя закупила в аптеке шприцев и приступила к процессу трансформации своего настроения. Каждая внутривенная инъекция приносила облегчение страданием, весь вопрос состоял в том, как прожить промежутки времени между уколами. Андрей не переставал звонить.