От косяка до штанги

Болезнь русским роком стала агонизировать в преддверии фестиваля «Рок против террора». Это был 1991-й год. В Москве собирались сыграть все, кто успел вылезть из подполья и настричь по этому поводу призовых купонов, в виде всеобщего обожания. «ДДТ», «Алиса», «Наутилус», «Бригада С», «Аукцыон», «Чайф», «Ва-банк». Я поехал в столицу один. Родители одноклассников держали своих чад на мягкой привязи, даже помышлять не могли о том, чтобы отпустить их на рок-концерт, проходящий в другом городе. Папа-железнодорожник сделал мне бесплатный билет, нашел в столице ночлег у своих друзей. Собрав небольшой рюкзак, я отправился в свое первое одиночное путешествие с Московского вокзала на вокзал Ленинградский.

Коротконогая проводница, приземистая как гусеничная самоходка, выдала комплект белья без наволочки. В Москве переночевал, где нужно. Гостеприимные папины друзья подробно объяснили, как добраться до Дворца Крыльев советов, где должна была состояться акция. Когда прибыл на место, то подозрительная пустота прилегающих территорий (все-таки мероприятие обещалось быть массовым) напрягла мои подростковые нервы. Подходя к зданию, стало понятно, что кубик-рубик у меня в голове провернулся не так. Никаких зрителей — какой-то бассейн, где проведения рок-концертов не предполагалось ближайшие лет сто (сейчас здесь базируется Real records). Сзади доносились обрывки фраз, которые выдавали недоумение, схожее с моим. Обернувшись, я обнаружил четырех лбов, рассеянно озирающихся вокруг. Парни приехали из Казани (про Казань ходили легенды, что там по городу без дубины лучше не ходить) с целью равнозначной моей. Я совокупил свои размышления с их неглубокими знаниями столичной топографии, и мы выяснили, что перед нами не Дворец Крыльев советов, а Дом культуры Крыльев советов.

До пункта назначения добирались вместе. Один из казанских по имени Сиплый, постоянно хрустел суставами пальцев, любуясь на свои кулаки. Сиплый съел по дороге два брикета мороженого, каждый раз настойчиво предлагая мне присоединиться. Четыре качка и один шибздик сели в пригородную электричку и доехали до места проведения фестиваля, где выяснилось, что билетов нет. Трудно понять, как могло не быть билетов туда, где уместилась бы вся прогрессивная молодежь Казани. Когда я услышал, как волосатый пузатик, увешанный значками с размалеванной мордой Кинчева орет: «Я готов хоть за пятьдесят рублей билет купить, я из Владивостока приехаааааал!!!», у меня внутри похолодело. 50 рублей — целое состояние, на которое Сиплый мог бы приобрести центнер мороженого. Максимум, что я мог заплатить — червонец. И то со скрипом.

Пока юноши и девушки выпрашивали лишний билетик, стреляли деньги по десять копеек и курили «Приму», я изучал концертное меню, остановив взгляд на надписи, гласившей о грядущем выступлении Андрея Глызина. Билет на него стоил шесть рублей, и билет этот был мною куплен. Вынырнув из толпы, которая теснилась у окошек с маленькими отверстиями под надписью «Кассы», я, запасшись качками, побежал на другую сторону Дворца, потому что предварительно выяснил, что на тамошнем входе ментовские фильтры не очищают проходящий сквозь них поток неформалов от нежелательных примесей.

— Ждите здесь, — с этой фразой, нацепив на лицо подкову улыбки, я зашел внутрь.

— Что в рюкзаке? — спросил мент.

— Шпроты, — признался я, и это было правдой.

Низкосракий певец Глызин сэкономил мне денег и дал возможность попасть внутрь. Мент долго вертел в руках банку, не желая ее возвращать.

— А вдруг там бомба?

— В масле, — парировал я и был пропущен.

Настреляв внутри уже использованных билетов, я протащил казанских через милицейский кордон по два человека за две ходки. Дверь в поднебесье раскрылась, и звуковая волна снесла дамбу подросткового разума. Значок с изображением руки, сжимающей гитарный гриф, на котором вместо струн натянута колючая проволока (эмблема фестиваля), перекочевал с лотка на лацкан моего пиджака. Встретил некрасивых девиц из параллельной школы. По огромным колонкам в набедренной повязке ползал Веселов, сопровождавший тогда своим стриптизом все выступления «Аукцыона». Рок-кумиры, еще не успевшие пожирнеть, облысеть, удариться в православие и блатняк, кидали в зал свои песни, и они падали, как кирпичи, вышибая искру о монолитную толпу.

Ближе к ночи я, в обрамлении Сиплого и компании, посетил пуп земли российской — Красную площадь, которая хранит под собой перегной великих деятелей. Москва цвела и пахла, Ленин мирно дремал в гранитном саквояже, булыжники гордо серели и пыжились с намеком на то, что по ним ходила не одна тысяча ног, растущих из тел легендарных личностей. Звезды пятиконечились, люди мелькали где-то вдалеке, я как мельница, перемалывал свои хлебные впечатления. Впечатления — дневная выручка. В голове небольшая дырочка. Пока не заткнешь — не заснешь.