От косяка до штанги

Сесилия рассказала, как зашла погулять в Летний сад с собачкой своей подруги, не зная о том, что этого делать нельзя. О разочарованном менте, который вынужден был ее отпустить, даже не оштрафовав («Это была наша территория!» «Спокойно, Сесилия, ваша»). О волшебной жизни персоны под грифом «дипломатическая неприкосновенность» с автомобильными номерами красного цвета. Хотя еще несколько лет назад она работала в одном из шведских баров официанткой. Упорство и любовь к русскому языку сделали свое дело. Человек, который нам всем казался представителем иной системы, на деле был в доску свой. Она адаптировалась к России, стала понимать вещи, здесь происходящие так, как понимаем их мы. Но при этом в ней сохранилась главная ценность любого адекватного иностранца — всегда можно было послушать мнение человека о российской действительности, не обремененного патриотическими догмами и «болью за родной народ». Это был взгляд со стороны, взгляд точный и безжалостный. Безжалостный, потому что честный.

Новый год приближался, подкрадывался елочным десантом, готовя засаду. Я продолжал экспедиторствовать, мозги кипели от истерик директрисы. Новый год — апогей торгового сезона, после которого наступает январский штиль с мизерной покупательской возможностью. Поэтому работники сферы купи-продай (от торговок мясом на рынке до официальных дистрибьюторов «Мерседес») стараются выжать из предновогодних недель все возможное. За год до этого в течение трех последних декабрьских дней в качестве продавца я заработал денег больше, чем за весь последующий январь. Но это психоз чистой воды.

В последнюю ночь перед отъездом Сесилии, мы с ней сидели у меня на кухне. Даже в такой момент она продолжала думать о работе, о том, кто заступает на ее место.

— Ты можешь, наконец, забыть про fucking job? — не выдержал я. Мы мало спали за последние несколько суток. Нервное напряжение росло в геометрической прогрессии. Потребовалась четверть часа, чтобы вице-консул уступил в ней место женщине.

— В Швеции очень скучно, — сетовала она, — и очень дорого.

Утром она ушла. В квартире у нее уже все было собрано. Приезжает фура, водитель сам складирует вещи по коробкам, разбирает столы и шкафчики, грузит их в машину, приезжает в Швецию, в нужную квартиру, расставляет мебель по местам. Сесилии надо было только привести получившийся интерьер в божеский вид. Вы в России доверите незнакомому водиле ключи от двух квартир, с тем, чтобы он перевез ваши шмотки из одной в другую, при этом собрав их собственноручно?

Потом несколько недель холодильник стоял у Сесилии посреди комнаты, потому что она не сказала грузчику-шоферу, куда его нужно поставить. Одной ей было его даже с места не сдвинуть.

Тридцатое декабря. Корпоративные пьянки во всех офисах. Электрички в метро перегружены туловищами с ошалевшими взглядами. Люди носятся по магазинам, каждый отсек в универмаге — дистанция, которую нужно преодолеть по-спринтерски. Подарки — бич праздника. Всеобщая паника в преддверие водочного потопа. Каждая квартира, каждая нора с канализационной системой и электропроводкой внутри становится отдельно взятым ковчегом. А впереди маячит рожденный гребенщиковской музой ангел всенародного похмелья с мокроусыми крылами.

Аристотель назвал бы происходящее в моей конторе не иначе как катарсисом. Я помогал со сборами.

— Павлик, ты все подготовил для Гостинки? — спросила меня директриса. — Все проверил по списку.

— Все, — ответил я, понимая, что осталось потерпеть еще немного. В январе контора вымрет, как сочинские пляжи в межсезонье, и я смогу восстановить душевное равновесие.

— Отвечаешь?

Она стала с остервенением отдирать скотч от коробки, желая самолично удостовериться, что на самом деле я собрал не все. В чем-то ошибся. Что я вместо одного ебаного конфетти положил другое ебаное конфетти. Ей требовался очередной выплеск скопившегося за ночь дерьмеца, а для этого нужен повод. Я был уверен, что все проверил. Потому что мне же эти долбанные единицы товара отдавать на склад, где все должно сойтись. «Если она не найдет повода в этой коробке, то она найдет его где угодно, хоть у меня в жопе. Как же ты предсказуема, — подумал я, — ни Фрейда, ни Берна не нужно».

В соседней комнате заверещал телефон.

— Паша тебя, — крикнула секретутка.

Я переместился к телефону.

— Привет, — послышался в трубке Сесилин голос.

Она звонила из аэропорта. Я присел на край стола. Секретутка тактично удалилась. Все слова давно пусты. Гной скопившейся усталости начал вытекать из глаз. Я вытер мокрую соль кулаком с лица. Только этого не хватало — нюни-нюни.

Все через анус. Каждый раз, встречая человека, близкого мне по духу, к которому я начинаю что-то чувствовать, обстоятельства юркой отверткой отвинчивают шурупы, на которых платформа счастья крепится к станине жизни, и она отваливается с грохотом, оставляя синяки на сердце. Я размяк, как хлебный мякиш, насаженный на рыболовный крючок и закинутый в воду. Силы ушли, покинули меня. Так поезд покидает перрон — медленно, но верно, набирая скорость.

— Сесилия…