От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство

В 1937 году Гронского арестовали и осудили: он провел 16 лет в тюрьмах и лагерях. В 1953-м он был освобожден, реабилитирован, и в подмосковном санатории «Поречье» встретился со своей старой знакомой, реабилитированным товарищем по несчастью Лидией Шатуновской, приговоренной к двадцати годам «за намерение эмигрировать в Израиль», отсидевшей семь лет в одиночной камере Владимирской тюрьмы и выпущенной на свободу вскоре после смерти Сталина.

Во время одной из прогулок, — вспоминала Шатуновская, — Гронский, человек очень умный и очень осторожный, поделился со мной, беспартийной женщиной, своими предположениями о смерти Ленина и о той загадочной роли, которую сыграл Сталин в ускорении этой смерти. [...] Он прямо поделился со мной своей уверенностью в том, что Сталин активно и сознательно ускорил смерть Ленина, ибо, как бы тяжело ни болел Ленин, пока он был жив, дорога к абсолютной диктатуре была для Сталина закрыта205.

Что же такое рассказал Шатуновской Гронский?

В 1932-м (и этот год совпадает со временем работы Ульяновой над ее мемуарами о болезни и смерти Ленина), во время одной из встреч с писателями, Сталин и его гости изрядно выпили. Сталина «совсем развезло», и он, «к ужасу Гронского, начал рассказывать присутствующим о Ленине и об обстоятельствах его смерти [...] Он бормотал ­что-то о том, что он один знает, как и от чего умер Ленин».

День и месяц встречи с писателями, к сожалению, неизвестен. Но как будет показано ниже, описываемые события произошли ранее 19 октября 1932 года.

Гронский на руках вынес пьяного Сталина в соседний кабинет и уложил его на диван, где тот сейчас же и заснул. [...] Проснувшись, он долго, с мучительным трудом вспоминал, что же произошло ночью, а вспомнив, вскочил в ужасе и бешенстве и набросился на Гронского. Он тряс его за плечи и исступленно кричал: «Иван! Скажи мне правду. Что я вчера говорил о смерти Ленина? Скажи мне правду, Иван!» Гронский пытался успокоить его, говоря: «Иосиф Виссарионович! Вы вчера ничего не сказали. Я просто увидел, что вам нехорошо, увел вас в кабинет и уложил спать. Да к тому же все писатели были настолько пьяны, что никто ничего ни слышать, ни понять не мог».

Постепенно Сталин начал успокаиваться, но тут ему в голову пришла другая мысль:

«Иван! — закричал он. — Но ведь ­ты-то не был пьян. Что ты слышал?»

Гронский, конечно же, всячески пытался убедить Сталина в том, что ничего о смерти Ленина сказано не было и он, Гронский, ничего не слышал. Но с этого дня отношение Сталина к Гронскому совершенно изменилось, а в 1937 году Гронский был арестован206.

Несмотря на заверения Гронского, что об отравлении Ленина пьяный Сталин ничего не рассказывал, осторожный и недоверчивый генсек решил подстраховаться. 19 октября 1932 года, на встрече у Горького с писателями-­коммунистами, он «повторил» свой рассказ о Ленине и яде, но уже в отредактированном виде, в том, который не страшно было тиражировать207. Как вспоминал литературный критик Корнелий Зелинский, «Сталин тогда говорил замечательно. Он рассказывал редкие, интимные вещи из жизни Ленина, о которых никто не знает»: