От кутюр

Освещенная уличными фонарями ночь постепенно сменялась рассветом. Это означало, что ночь, ужасная, полная страхов ночь закончилась. Обычно Марселле не требовалось составления распорядка ночи. Она просто спала, и ее великолепное тело набиралось сил для следующего дня. И она ничем не смогла заполнить неожиданные часы бодрствования, пока лежала на своей медной кровати, не ощущая ничего, кроме страха, ужаса и вины.

Но утром она обретет почву под ногами.

Каждая утренняя минута была частью ритуала. Без будильника проснуться ровно в семь. Но в эту ночь она не спала. Включить кофеварку. Проверить автоответчик в конторе, позвонив по специальному номеру и набрав код на своем кнопочном телефоне. Но после звонка матери она звонила в контору каждый час, чтобы узнать, не дала ли о себе знать Диана, а может, полиция пытается связаться с ней по телефону «Голден лимитед».

Ее привычный ритуал разваливался на части.

Даже свет, просачивавшийся сквозь прозрачный тюль в унылую серость ее спальни, казался другим.

Семь утра. Все должно быть хорошо. Все будет хорошо. Она потянулась к телефону, но стала набирать номер не своего офиса. Она набирала номер, который ей однажды дали, но которым она никогда не пользовалась, — частная линия в дом Берта Рэнса. Она вспомнила, как, давая ей этот номер, он сказал: «Попадешь прямо ко мне в постель и только ко мне в постель».

Диктуя номер, он угрожающе улыбнулся ей.

Она не забыла этот номер. Тысячи номеров, необходимых ей по работе, были аккуратно занесены в записные книжки на столе ее секретаря. Но личный номер Берта Рэнса мгновенно стал частью ее интимных воспоминаний.

Телефон звонил. Один звонок… второй… третий… четвертый… пятый.

Внезапно ворвался низкий голос: «Алло!» Он прозвучал резко. Марселла слышала, как все еще шумит на том конце душ. Ее палец скользнул к кнопке отбоя.

— Кто это?!

— Берт… — Голос Марселлы прервался.

— Марселла, это ты? — Его голос сразу же потеплел, в нем зазвучало беспокойство. Она была совсем не похожа на уверенную в себе Марселлу Тодд, которую он всегда знал. — У тебя все в порядке?

— Да… у меня все в порядке, — удалось ей выговорить.

Берт облегченно вздохнул. Но что-то было не так, и он был ей нужен.

— Ты у себя? — спросил он.

— Да.

— Я сейчас буду.

В трубке послышались гудки отбоя. Марселла мгновение подержала обеими руками трубку, потом положила ее на место и пошла в ванную комнату за халатом.

Ей нужен был Берт Рэнс. Она начала осознавать, что ей кто-то нужен, и этот кто-то — Берт.

Через несколько минут Марселла автоматически нажала и отпустила кнопку домофона, известившего, что Берт находится внизу, в вестибюле. Пока он поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, она отперла три сейфовых замка.

Внезапно она почувствовала себя глупо.

— Я здесь, — мягко произнес Берт. — А теперь расскажи, что у тебя стряслось.

— Мне не нужно было тебе звонить, — начала она.

— Но ты позвонила, и я здесь.

Марселла не смогла удержаться от улыбки, когда оглядела заполнившего дверной проем Берта Рэнса. Это был совсем не тот безупречного вида магнат, что носил костюмы от Димитри. На нем были спортивные трусы, футболка с эмблемой его Нью-Йоркского спортивного клуба и кроссовки «Рибок». Должно быть, он натянул первое, что попалось под руку. Но даже в холодную погоду для утренней пробежки он надевал спортивные трусы.

«А у него действительно красивые ноги», — подумала Марселла, глядя на его тугие мышцы. И тут же на нее накатилось чувство вины. Она не должна думать о мускулистых ногах Берта Рэнса. Она не должна думать о Берте Рэнсе.

Берт тоже смотрел на нее. Это была совсем не та Марселла Тодд, которую он знал. Это была не та блистательная и уверенная в себе женщина, которая умело отражала каждый его выпад. Она была без косметики. Спутанные волосы свисали в беспорядке. На ней был старый фланелевый халат. Стоит босиком. Всегда такие ясные голубые глаза сейчас покраснели, веки опухли от бессонницы.

«Но, Бог ты мой, она все равно красива», — подумал Берт. Женщины, которых знал Берт Рэнс, всегда старались показываться ему во всей красе. Даже те, что попадали в его постель, а таких было большинство, не забывали наложить, отправляясь туда, соответствующий макияж. В Нью-Йорке большинство женщин с достаточным количеством денег и времени, достаточной волей и гордостью могли казаться красивыми. Но Марселла Тодд, даже пребывая в отчаянии, в каком он никогда раньше ее не видел, все равно оставалась для него красавицей.

— Это моя дочь, — просто сказала Марселла.

Берт быстро вызвал в памяти все, что касалось ее дочери. Не так уж много. Она жила в Огайо с бабушкой. Она подросток. Вот все, что он знал.

— Она убежала.

Берт пересек маленькую, выложенную черными и белыми плитками прихожую и обнял Марселлу. Ему хотелось сказать ей подходящие слова, чтобы развеять ее страхи. Но элегантный и красноречивый Берт Рэнс впервые не смог найти нужных слов. Он мог только обнимать ее, чувствуя свою полную беспомощность.

— Все будет хорошо. С твоей дочерью все будет хорошо. Я останусь здесь.