От кутюр

— Если бы я знала, я бы не стала беспокоить тебя из-за твоей собственной дочери. — Да, обвиняющий. По-прежнему обвиняющий тон. — Я позвонила в полицию, но они сказали, что им еще рано вмешиваться.

— Почему, мама?

— Откуда я знаю? Она такая же, как ты. Она ничего не слушает. Делает только то, что хочет. Я слишком стара для всего этого. Мой врач говорит…

— Пожалуйста, мама. — Марселла постаралась взять себя в руки. — Должна быть какая-то причина.

— Ты знаешь, какое у меня давление…

— Я хочу знать о Диане! — Марселла была непреклонна.

— Ну еще бы!

— Когда она убежала?

— Часов в шесть вечера. Выскочила из дома.

— Вы поругались.

— Я просто пытаюсь как следует воспитать твою дочь, единственным способом, который мне известен.

— Из-за чего вы поссорились?

— Ты не одобришь, но тогда ты сама должна следить за ней. Каждый Божий день.

Марселла знала, что ее мать права. Она обделяла свою дочь чувствами. Да, деньги, которые она зарабатывала, помогали сохранять обшитый досками идиллический домик на Корт-стрит в Кенфилде вместе с его штакетником. Все было почти потеряно, разрушено, но она спасла все это, каждый месяц посылая чек на полторы тысячи долларов. Она следила за крышей над головой своей матери, а та, в свою очередь, следила за Дианой. Если бы Марселла сама воспитывала дочь, у нее не осталось бы времени на работу, ее высокооплачиваемую работу. Работу, которая была ее жизнью.

— Пожалуйста, мама, расскажи, что случилось!

— Это все из-за того парня, Джада Джеймса.

— Кто это? — Марселла порылась в памяти, отыскивая незнакомое имя.

— Она встречалась с ним весь прошедший год.

Марселла сморщилась. Она не знала. Случилось что-то достаточно неприятное, что заставило ее дочь убежать. Что-то связанное с парнем по имени Джад Джеймс. А она даже не знает, кто он такой.

— И что с этим парнем?

— По-моему, она с ним спит.

Она с ним спит. Марселла осмыслила эту фразу. Для нее она всегда звучала смешно. Последнее, чем будет заниматься в постели пара шестнадцатилетних подростков, это сон. Все это, конечно, забавно, но сейчас Диана где-то вне дома. Возможно, где-то далеко, сбежавшая из-под крыши, обеспечиваемой ее блистательной матерью.

— Я не могу это больше выносить, — причитала мать Марселлы. — Я сказала ей, что больше этого не вынесу.

Марселла слушала мать, и ее рука, державшая трубку, дрожала.

— Я хочу услышать о своей дочери. Я не хочу ворошить прошлое.

Страх в голосе Марселлы сменился холодным, деловым тоном. Она так себя и чувствовала. Она никогда не разговаривала с матерью в таком тоне, пока не взяла свою жизнь в свои руки.

Тишина.

— Мама, ты рассказала ей, что случилось со мной?

— Да.

— О Боже, мама, зачем?

— Я не хотела, чтобы с ней случилось то же, что и с тобой.

На Марселлу опять навалилось чувство вины. Она поняла, что сделала ее мать. Она знала, что должна чувствовать Диана.

— Проклятие! — Другого слова в этот момент у Марселлы не нашлось. Засосало под ложечкой. Она оказалась не права. Она это знала. Ей не хотелось быть неправой. Она же ничего не сделала. И это было ошибкой. — Что предприняла полиция? — спросила она наконец.

— Официально ничего. Должны пройти сутки. Таков закон. Они должны выждать двадцать четыре часа.

— Они могут сделать хоть что-нибудь?

— Начальник полиции сказал, что они поищут ее, но если она не вернется через сутки, это плохой знак.

— Плохой знак!

— Ты наверняка читала о девушках, которые убегают из дома. Ты точно так же, как и я, знаешь…

— Да, знаю.

Марселла не только читала о сбежавших подростках, она сама писала о них. Ее имя постоянно появлялось на бланке национальной ассоциации, помогающей родителям сбежавших детей. Она согласилась участвовать в этой программе после серии статей, которые написала на эту тему. У нее было письмо от жены президента, где говорилось «о самой серьезной проблеме, которая стоит перед молодыми женщинами и их матерями в сегодняшней сложной и требовательной по отношению к нам жизни». Она подумала тогда, что эти слова звучат напыщенно. Но согласилась, чтобы комитет использовал ее имя на своих бланках.

— Мы можем только ждать, — сказала мать Марселлы.

Марселла вдруг осознала, что старая женщина тоже переживает. Она понимала, что должна сказать своей матери: я понимаю, что ты как можешь растишь девочку-подростка. Ей захотелось найти такие слова, чтобы между ними образовалась ниточка взаимопонимания.

— Мама…

— Да?..

— Мама?

— Что?

— Нам лучше закончить разговор. Нужно держать линию свободной. Кто-нибудь может… — Голос Марселлы прервался.

— Я позвоню тебе, если что-нибудь случится. До свидания, Марселла.

Щелк. Гудки отбоя переплелись со звуком сирены. Еще одна составляющая манхэттенских звуков дождливой зимней ночью. Для Марселлы Тодд это были самые пугающие звуки в городе.

Глава 10