От легенды до легенды (сборник)

Фарид обошел очередной обгоревший труп и увидел отца. Дэй Карем даже после смерти оставался величественным. Умерев, он снова стал человеком, ибо кокон служит только живому. Хранитель Дзира лежал на спине в середине чудовищного круга из мертвых дзиннов. Сине-серебряный плащ, словно приготовленный к погребению саван, расстелился по земле, защитив уже погибшего дэя от песка и грязи. Ран на теле Хранителя не было. Только лицо стало высохшим и бледным, словно из него выпили кровь. Фарид подошел к отцу и упал перед ним на колени. По щекам юноши текли злые слезы.

— Я отомщу за тебя, отец. Клянусь. Я… убью того колдуна, что решился прийти к нам с войной. Обещаю…

Фарид прикоснулся к руке отца, но так и не осмелился обнять его на прощание. Хранители не должны плакать и не могут проявить нежность даже к близким. Сын дэя решил, что отец должен остаться здесь. В руинах предков, среди множества поверженных врагов. Но для этого пришлось бы сдвинуть вековые плиты. Фарид поднялся, оттащил тело отца подальше и стал разворачивать кокон, распределяя вокруг себя новый облик — больше, мощнее, с крыльями и когтями. Под лучами, бившими сквозь полуобвалившуюся крышу, заиграли изумрудами чешуйки на сильных когтистых лапах. Раньше Фариду нравилось ощущать себя таким — огромным и могучим. Но сейчас размер и сила крылатого ящера оказались не слишком действенными в борьбе с тяжелыми плитами. Фарид сломал коготь, взревел в ярости. Ударил хвостом по непослушному камню на полу. В стороны брызнула мозаика и каменная крошка, но дело сдвинулось. Загляни кто-нибудь в тот миг в руины, он бы очень удивился, увидев крылатого ящера, с остервенением рывшего землю в самом центре зала.

Когда работа была окончена, Фарид осторожно переместил тело отца в вырытую яму, обошел разрушенное здание, собирая оружие, найденное рядом с останками дзиннов. Это было нелегко — маленькие мечи и тонкие, как травинки, копья то и дело вываливались из когтистых лап, но наконец Фарид набрал достаточно, сложив это богатство в могилу. Зубами содрал с убитого воина плащ, накрыв им бывшего Хранителя Дзира. Осторожно принялся ссыпать в яму землю вперемешку с песком. Сердце болело, глаза застилала влага. Фарид никогда не думал, что у него может болеть сердце и что крылатый ящер плачет, как человек. Когда последняя плита встала на место, юный дэй Дзира зажмурился, поднял длинную узкую голову к сводам бывшего дворца и заревел, обещая помнить и покарать. У края развалин храпел и рвался с привязи Джанак. Хозяин шедшего в пустыне каравана встрепенулся, замер и прислушался, пытаясь понять, откуда доносится страшный звук.

* * *

Поздно вечером Фарида, усталого и злого, нашел Рашад. Оставшийся от армии Карема отряд дожидался своего нового дэя у самой границы древнего города.

— Господин… — Рашад хотел что-то спросить, но Фарид жестом остановил его:

— Теперь я — дэй…

Рашад склонил голову, приветствуя нового Хранителя Дзира.

— Дзинны ушли в Тиннин?

— Боюсь, это так, дэй.

— Значит, мы пойдем следом.

— Их целая армия, — напомнил Рашад, — нас — только сотня.

— Мы попробуем спасти хоть кого-то. Для этого не обязательно иметь армию.

Они отправились к Тиннину, по пути вступив в тот же оазис, где еще утром надеялись на победу. Мирное место преобразилось. У большого плоского камня лежало несколько тел и бродила непривязанная лошадь. Фарид спешился, уже понимая, что здесь успела пройти орда дзиннов. Одной из убитых была женщина. Она лежала ничком на буром от крови песке. Рашад перевернул ее лицом вверх, и Фарид чуть не вскрикнул. Лэйла — служанка матери, ходившая за детьми дэя. Что она здесь делала? Она не смогла бы оставить семью Хранителя по собственной воле. Значит, кого-то сопровождала. Кого?

«Салим!» — пришла страшная догадка. Мать получила известие о гибели войска и решила спасти последнего из Хранителей. Только ей это не удалось. Фарид сжал кулаки в бессильной злости и направил коня на северо-восток.

* * *

В огромном зале дворца Тиннина было многолюдно. Амина никогда еще не видела, чтобы столько людей собиралось вместе. Всем им было страшно, потому что на улицах Тиннина дрались папины воины и войско Песчаного Скорпиона. Говорили, этот Скорпион страшный и безжалостный, что он ненавидит дэя Гураба. Но Амина никогда не понимала, за что можно не любить деда. Конечно, он не был добрым. Он казнил людей, а когда-то давно захватил Тиннин. Но ведь он всегда был справедлив и казнил только преступников — тех, кто злоумышлял против Дзира, убийц и воров. А то, что завоевал, так ведь сколько лет прошло. Амина вздохнула. Папа был где-то в городе. Он пытался остановить Скорпиона. Рядом остался только маленький Хани, которому тоже было страшно. Чужой страх расползался по огромному дворцу змеями, свиваясь клубками в углах, заползая в души, заставляя искать спасения в главном зале.