От легенды до легенды (сборник)

— Мы сто раз это обсуждали, Ар, Совет сгнобил бы меня, не прошло б и семестра, причем на словах восхищаясь «самым юным деканом за всю историю Академии». И ты не лучше их, зачем ты меня обманул, брат?

— Я не врал, я только скрыл некоторые факты… — За эту улыбку Окьеду захотелось его убить. — Но ты все равно ведь не уничтожил книгу?

— И не надейся!

Именно тогда и очнулся предмет их спора, но Глэкири не стала обращать на себя внимание, прислушиваясь к перебранке братьев.

— Ты же знаешь, — продолжал Ар, — что девчонка — наследница Эшшанты хар-Носебег, а ее не просто так сожгли три сотни лет назад, хотя до того маги не всходили на костры чуть менее полутысячи лет…

— Я знаю историю, Ар, — в раздражении перебил его Окьед, — ты боишься, что Глэкири способна отыскать и подчинить себе все Девять Книг Эшшанты? Что тогда она станет могущественней тебя?

— Да, Ок, боюсь. Но еще больше я боюсь, что ее саму подчинят оджхарцы и Сила Книг будет в руках врага. Я вот теперь думаю, не задержать ли мне немного армию…

— …чтобы, когда вы подошли, от нас бы и места мокрого не осталось? — закончил за него Ок. — Это плохая мысль, Ар: во-первых, Книга тогда достанется оджхарцам, а во-вторых, родителей учениц, знать трех королевств, лучше не настраивать против себя даже тебе, господин Архимаг, — ехидно выделив титул брата, пригрозил Окьед.

Маг провел ладонью по зеркалу, разрывая контакт, и обернулся. На него смотрели широко распахнутые глазищи Глэкири.

— Это все правда?

Маг в ответ только кивнул.

Глэкири ар-Эшшанг.

16 ноября 838 г.

Вот тогда и ударили оджхарцы. Я еще не успела прийти в себя ни после разговора Ока с Архимагом, ни после его попытки уничтожить Книгу.

Это место, план бытия, реальность, куда меня занесло оджхарским колдовством, было сродни пустоте Арнэм-тьйях Ваэрт, но здесь клубились зловещие тени, отливающие фиолетово-багряным.

Я не сразу поняла, что эти тени, числом шесть, — оджхарские колдуны, пришедшие по мою душу. Если они надеялись на то, что Книга меня подчинит или заговорит голос крови, то я их сейчас разочарую.

Когда они поняли, что выражать покорность я не намерена, то не замедлили оказать давление. Но Книга, которую я теперь ощущала как часть себя, тут же подсказала контрчары.

В тот же миг заговорил и голос крови. То есть это я считаю, что голос крови нашептал мне нужные слова, ибо оджхарского я не знала.

— Хар Носебег аэ Эшшанта тамераддин, аэлкистэ! — говорила я злым и уверенным тоном. — Тахирг анэ! Кааш-на иданнэ, нур а-таннэ[107].

Давление все усиливалось, а я окончательно разозлилась.

— Тахирг анэ! Оэ нур ват'тан-на![108]

Моим угрозам и предупреждениям не вняли. Что ж, тем хуже для них.

Я использовала самое сильное из известных мне заклятий, то самое, которое так давно — и всего месяц тому назад! — не дал мне использовать Окьед, а именно название Книги. Секрет и впрямь был спрятан под самым носом, в названиях Девяти Книг содержалось страшное могущество.

— Ар Носебег Змар Ихитэ'а Нгаррасун, Нойрэ-та Кхирэ… А-кхирэ! Шеул-на Кроаг, Оэсаор Золайи…

Багряно-фиолетовые тени разметали ветры пустоты, не думаю, чтоб даже души оджхарцев спаслись. Шесть душ вернула с Порога, шесть швырнула за Него, странное равновесие… Об этом подумаю позже…

Только сейчас я поняла, как много Сил ушло на поединок с колдунами. Вот вечно так с нами, магами: скажешь три с половиной фразы, помашешь ручками, творя пассы, — и все, готов, добро пожаловать в обморок истощения…

Тот же голос, что нашептал оджхарские слова, теперь говорил, что обморок в этой пустоте смертелен. Но сил не осталось даже на то, чтобы позвать на помощь, хотя что толку звать в пустоте?

Впрочем, я обнаружила, что я здесь не одна, ко мне приближался силуэт… странно знакомый… это был…

— Ок? — окликнула я.

Человек подошел вплотную. Точно, Окьед собственной персоной. Что он здесь делает? Да и Ок ли это? То есть, конечно, Ок, но… вот терзают меня смутные сомнения…

— Ты ведь не Ок, да? — веря — не веря, спросила я.

— Я Смерть, — ответил не-Ок, и голос это подтверждал, такого голоса не может быть у живого человека… да вообще у человека.

— Почему я вижу тебя такой? — Я знала, что Смерть ответит правдиво, она не умеет лгать.

— Я прихожу в облике того, кого умерший больше всего любит. Иначе почему вы, люди, так охотно со мной уходите?

Я пропустила мимо ушей слово «умерший», не оно потрясло меня.

— Я? Люблю… Окьеда!

Как же я могу мертвой, если там, в мире живых, он, я там нужна, мне там место… Я не могу быть мертвой! И Смерть, пришедшая меня забрать, пусть уходит. Мне есть ради чего — а главное — ради кого жить! И все равно, что таинственный голос шепчет, что в плату за одно из великих Девяти заклятий Эшшанты надо отдать жизнь…

Кто-то настойчиво меня звал:

— Глэкири… Кирь, очнись… Да очнись же ты! — C последним воплем меня начали трясти за плечи, спасибо хоть по щекам не съездили.

Волей-неволей пришлось открыть глаза.

Тряс меня Окьед, кто ж еще. Как я обнаружила, он вынес меня из библиотеки, видимо, на свежий воздух…