От легенды до легенды (сборник)

Секунданты не опоздали ни на минуту. Добытый патроном центрист, крючконосый, плотный и очень хорошо одетый, заверил, что рад оказать услугу столь одаренному и здравомыслящему человеку. Жоли хлопнул Поля по плечу, давая понять, что с сего момента и до возвращения в редакцию они прежде всего товарищи. Это было традицией «Бинокля», такой же, как следующий за поединком общий завтрак в «Счастливом случае», который оплачивал патрон, — кто бы из журналистов ни дрался, истинным дуэлянтом являлась газета. Еще одной традицией было ироничное спокойствие, которое выказывал участник дуэли. Когда-то это и впрямь требовало мужества, но сейчас, по меткому выражению коллеги и соперника из «Эпохи», истинное мужество проверялось не у барьера, а в приемной дантиста. Поль знал, что от него требуется, тем более в присутствии члена парламента, и демонстративно подавил зевок.

— Черт знает что, — посетовал он, как и положено дуэлянту усаживаясь на заднее сиденье рядом с меланхоличным доктором. — И кто только завел моду стреляться ни свет ни заря?

— Тебе следует переселиться в девятый округ, — поддержал игру Жоли и велел кучеру трогать, — тогда ты выгадаешь на сон часа полтора. Будем надеяться, нас ничто не задержит.

* * *

Со временем вышло просто идеально. Кучер выехал на аллею как раз в тот момент, когда на другом ее конце показалось ландо оппонентов. Жоли подхватил ящик с пистолетами и вместе с центристом отправился навстречу коренастому живчику в коричневом сюртуке и спокойному элегантному господину. Барону де Шавине.

Секунданты раскланялись с той церемонностью, что имеет место на свадьбах, похоронах и дуэлях. Коричневый сюртук вынул бумажник; самой монеты Поль не видел, но сценарий пьесы чести он помнил наизусть. Прошлый раз стрелялся Жоли, а жребий бросал Дюфур, сейчас роли поменялись, только и всего. Монета взмыла вверх, секунданты задрали головы, а затем сделали шаг назад, и пара депутатов наклонилась, определяя, петух или решка. Дискуссии не возникло. Все четверо согласно свернули к поляне, которую в «Жизни» и «Бинокле» считали чуть ли не своей собственностью.

Поль лениво проследил взглядом за вышагивающими вдоль кустов элегантными фигурами. Приходилось признать, что де Шавине выглядит безупречно. Когда шаги были отсчитаны, Жоли воткнул в землю свою «дуэльную» трость, господа депутаты приподняли цилиндры и направились к своим подопечным. Регулярно оказывавший «Биноклю» услуги подобного рода доктор протер платком пенсне и приступил к исполнению профессиональных обязанностей. Он и не думал скрывать, что ему это поднадоело.

— Как вы себя чувствуете? — Сварливостью некоторые врачи могут сравниться разве что с нотариусами. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Позже. С завтраком.

— Что ж, приличный завтрак хоть как-то оправдывает этот балаган…

Подошел центрист.

— Стреляете из их пистолетов, — с присущим случайным знакомым равнодушием сообщил он. — Мсье Жоли сейчас их проверит.

— Хорошо. — Вместительная все же вещь карманы, сколько в них скапливается способной отклонить пулю ерунды. — Брюн ставил на петуха?

— Да.

— Я так и думал. Прошу принять на хранение. — Разочарованный своим неучастием в действе Руссель не советовал доверять бумажник депутату. Надо полагать, в редакции сегодня эту шутку не повторит один папаша Леру. Центрист с невозмутимой миной принял вещи. Любопытно, стрелялся он с кем-нибудь или пока нет?

— Господа, — первым свидетельствовал де Шавине, — ручаюсь, что мсье Брюн ничем не защищен.

— В свою очередь ручаюсь, что мсье Дюфур ничем не защищен.

Чем забавны «газетные» дуэли, так это тем, что противника зачастую впервые видишь уже без цилиндра, перчаток и часов. Когда речь заходит о даме или нечестной игре, целишься все же в знакомого. Честно целишься. Жаль, де Шавине всего лишь секундант…

— Ваше оружие, мсье Дюфур. — За спиной коричневого сюртука высится Жоли. Без сигары в углу рта он выглядит непривычно напыщенно.

— Благодарю.

Изогнутая рукоять удобно ложится в руку. Что ж, поглядим, что за пистолеты предпочитают подающие надежды радикалы. На украшенном прихотливой гравировкой стволе сияет свежим золотом надпись: «Давим в Лютеже». О, мастер Давим, тот самый…

— Что-то не так с оружием? — любопытствует коричневый сюртук. Наверняка газетчик, наверняка его репортажи тысячу раз читаны, но лица за строками не разглядишь.

— Всего лишь занятное совпадение. Капитан Пайе де Мариньи, мой шеатский друг, высочайшего мнения о револьверах мсье Давима. Собственно говоря, бабуина я застрелил из тяжелого револьвера его работы.

— Что вы хотите этим сказать?

— Всего лишь то, что есть оружие для войны и диких земель, а есть для таких вот случаев.

Две воткнутые в землю трости. Обозначенный сломанными ветками барьер, сочная зелень кустарника, серебро буковых стволов. В прошлый раз под ногами были желтые листья…

— Готовьтесь.

Что бы сказали те, кто писал дуэльный кодекс своей и чужой кровью, о господах, обменивающихся парой выстрелов для поднятия аппетита? «Все мельчает», как сетуют старики… Уже измельчало. Изделие мастера Давима смотрит в небо, небу все равно.