От легенды до легенды

В ночь, когда предстояло пройти испытание огнем, разгулялась гроза. На этот раз Ирина решилась добавить в чай бабе Насте данную ворожеей настойку. Когда послышался легкий храп, Иришка натянула поверх одежды непромокаемый пластиковый плащ, сунула ноги в резиновые сапоги и при свете белесых молний выскользнула из дома. Обычно она не боялась грозы и не очень понимала мать, бледнеющую при первых же раскатах грома, закрывающую наглухо все окна, занавешивающую зеркала и старинный блестящий самовар. Иришке даже весело было наблюдать, как стремительно неслись и клубились темные тучи, как раскалывалось небо от огненных стрел, как оглушительно грохотало, словно катились пустые бочки по каменной мостовой в приключенческом фильме. Мать всегда стаскивала ее с подоконника и шептала молитвы святому Илье-пророку и Пресвятой Богородице. Однако эта ночная гроза мало походила на виденное раньше. Иришка вдруг явственно ощутила себя совершенно беззащитной перед бьющими с неба слепящими молниями. Она вышла за село не таясь — в такую погоду не стоило опасаться нежелательных встреч. Небесная канонада все усиливалась, далекие зарницы превратились в близкие, почти непрерывные сполохи слепящего света. Девушка поднялась на небольшой пригорок, медленно разделась, простерла руки к полыхающему небу. «Лик Вышнего чудесный, гром небесный, меня простите, проклятие смирите. Ключ. Замок. Язык. Да будет так». Казалось, голубовато-серебряные стрелы летят прямо в нее. Иришка даже обрадовалась первым каплям дождя: начало ливня означало, что гроза уходит дальше. Ослепительная мертвенно-голубая вспышка… удар… Она очнулась от льющегося на голову ледяного потока, поняла, что лежит на земле без сознания уже несколько минут. Струи дождя нещадно полосовали распростертое в жидкой грязи тело, тонкая ткань рубашки прилипла к туловищу, мокрые волосы опутали лицо… Девушка пришла в себя от пульсации оберегов на шее — казалось, они налились живым теплом и слабо толкали в грудь. Домой она вернулась промокшей до нитки, но счастливой самим фактом своего существования. Вот только со зрением начали твориться чудеса: очертания предметов то двоились, то расплывались, в темноте ей мерещился ослепительный свет, а днем плыли темные полукружия и пятна.

* * *

Наутро в дом бабы Насти неожиданно пришла Матрена. Она появилась неслышно (как призрак, подумалось Иришке), — только что во дворе никого не было, и вдруг на пороге возникла высокая фигура в черном. Всегда приветливая и гостеприимная баба Настя скривилась, словно откусила яблока-дички, и сквозь зубы процедила:

— В тэбэ справа яка, Мотря, чи так прийшла?

— Та, я попросить твою квартирянтку, хай бы мени помогла трохи, трэба дещо зробыть.

— Тю, чи ты здурила, стара, чого б то дитя до тэбэ йшло? В тэбэ е кому помагать: и дочка, и невистка, их просы, Ирци николи, вона зараз на роботу йде, а ввечери мы будем ремонт робыть.

Матрена ушла несолоно хлебавши, а баба Настя достала мешочек со святой солью и начала истово сыпать по углам хаты, приговаривая: «Солью, солью посыпаю, семье покой возвращаю. Соль да вода тому, кто испортил мою семью. Да будет так». Ире она свои действия объяснила тем, что у Матрены дурной глаз, ничего хорошего она сроду никому не сделала.

* * *

А по дороге в школу на Иришку набросилась собака. Огромный темно-серый пес с коротким рыком мчался на девушку, волоча за собой тяжелую цепь. Ира успела только выставить вперед локоть, защищая горло, и отпрыгнуть к забору. Страшные клыки остановились в нескольких сантиметрах — цепь застряла в кусте сирени, из соседнего двора к ним с жутким матом мчался перепуганный хозяин пса…

* * *

План земельных угодий бывшего колхоза нашелся в шкафу кабинета истории, у запасливой Валентины Андреевны. Иришка пробормотала что-то про попытку написать серию очерков о селе для местной газеты, но историчка отмахнулась:

— Надо, значит, надо, бери, пользуйся. Это не секретная информация, для людей собирала и храню. Хорошо, что кому-то интересно.

Иришка несколько раз просмотрела огромный пожелтевший чертеж, пытаясь запомнить границы владений сельчан и представить это на местности. Получалось, что надо было идти вдоль маленькой речушки, затем полями, под лесом, до границы с Дремайловкой, обойти небольшое болотце, выйти к яблоневым садам Фруктового, затем — вдоль объездной шоссейной дороги до реки, а там — над рекой, за очередным болотом и лесом, по лугам к исходной точке. Дважды приходилось пересекать основную трассу. «Даст бог, в такой час немного будет транспорта, а то как бы крыша у людей не поехала при виде полуголой девицы, расхаживающей накануне покровских заморозков босиком», — усмехнулась про себя Иришка. Заморозки, в самом деле, собирались нагрянуть в ближайшую ночь. Дожди наконец прекратились, небо вечером напоминало перевернутую чашу расплавленного золота, все предметы в предморозном воздухе приобрели ясность и четкость рисунка тушью.