От легенды до легенды

— Рассыльный, — велел Руссель, — идите к Жерару и возьмите полдюжины шампанского! Как можно быстрее. Записать на мой счет.

— Не пива? — удивился Поль. Руссель был человеком семейным и деньгами не сорил, хоть и получал более тридцати тысяч в год.

— За это и дюжины мало, — развеял сомнения хроникер, некогда рекомендованный на это место самим Полем. — Угадай, что за новость принес в клювике Тессье!

— Ну-с, господин пророк, — воздвигшийся на пороге кабинета Жоли и не думал отчитывать расшумевшихся подчиненных, — явите нам свой дар.

Поль не без самодовольства оглядел коллег. Похоже, он приготовил из подручных средств неплохое рагу! Разбежавшиеся ящерицы, осипший тенор, задавленный бульдог, безотказные катрены, колониальная экзотика, знакомый комиссар, и готово! Вот вам, любезный читатель, проклятье императора, и попробуйте за утренним кофе думать о каких-то запросах или концессиях!

— Итак, Дюфур?

Поль прислонил тросточку к пустующему стулу:

— Гарсию выловили из Йонны. Чтобы это предсказать, достаточно быть криминальным репортером в отставке.

Жоли с довольным видом тронул галстучную булавку:

— Тессье?

— О Гарсии в префектуру известий не поступало. — Малыш уже встал и теперь тщательно отряхивал сюртук. — Зато скоропостижно скончались мсье де Гюра и мсье Пишан. Будет объявлен траур.

— Все просто, — объяснил тремя часами позже Бонне, очевидно, не испытывавший к покойным особой жалости. — Отравление поддельным коньяком.

— «Гордость императора»? — с непонятной ему самому оторопью уточнил журналист.

— Разумеется, так что виновник очевиден… Черт, я не о басконце! Странно все вышло.

Поль кивнул. Совпадение было эффектным, но при ближайшем рассмотрении все становилось на свои места. Лакей покойного подменил хранившийся в хозяйском кабинете коньяк, но злого умысла в его действиях не прослеживалось. Де Гюра неоднократно выказывал намерение разбить ставшую редкостью бутылку о поверженную Басконскую колонну. Слуга счел, что колонне все равно, что пить, и заменил подлинный напиток купленным из-под полы. Увы, примчавшийся к простуженному соратнику прямиком из Дворца Правосудия Пишан предложил отметить победу «Гордостью императора», полагая это остроумным. Литератор пустил в ход свое знаменитое красноречие, и депутат капитулировал. Видимо, спасители Гарсии были слишком возбуждены, чтобы оценить вкус и букет, а может, фальшивый коньяк отличался от настоящего лишь смертоносностью. Как бы то ни было, Республика понесла невосполнимую утрату, а полиция выясняет, откуда взялась подделка.

— И знаете, — внезапно понизил голос комиссар, — слуги клянутся, что видели в гостиной эту вашу ящерицу…

* * *

За вечерним чаем обсуждали все ту же статью и написавшего ее газетчика. Отцу было любопытно, но дядю беспокоило отнюдь не басконское проклятье. Он подозревал, что «барон Пардон» ездил в колонии, чтобы по приказу премьера разыскать «этого Пайе де Мариньи». Самому дяде, как нынешнему наследнику титула, наводить справки было неудобно, и по его просьбе это сделал де Шавине. Капитан Анри в самом деле являлся законным правнуком шуазского роялиста.

— Если он предъявит права, — объяснил барон, — исход представляется мне спорным. Не думаю, что нашего хозяина могут лишить титула, но в вопросе наследования все не столь очевидно. Принятые по нашему настоянию поправки в данном случае…

Поднялся шум. Дядя требовал немедленных действий, мсье Дави, папин банкир, желал знать, кто таков барон Пардон, тетя в очередной раз объясняла, что премьер из страха перед дядей развязал газетную травлю. Никогда не одобряющий политических устремлений брата-погодка маркиз расспрашивал смущенного кюре о загробных проклятиях, а маркиза в новом «чайном» платье обсуждала со «своими» гостями новый роман мсье Вида́, Эжени его еще не прочла. Сидевший рядом с девушкой де Шавине негромко спросил:

— Мы вас утомили?

— Эжени утром испугалась! — заявил через стол маркиз. — Даже побледнела. Этот щелкопер нагнал на курочку такого страху… Будь я помоложе, вызвал бы паршивца на дуэль и проколол правое запястье. Чтобы не пугал девиц своей писаниной хотя бы месяц.

— Вы в самом деле испугались? — удивился де Шавине. — Но чего?

— Я… Я бы не хотела, чтобы с Гарсией что-нибудь случилось. И с другими…

— У нее доброе сердечко, — маркиз слегка подался назад, позволяя лакею наполнить рюмку, — и очень чуткое, однажды она нас просто спасла… Не захотела осматривать монастырь Сан-Джакопо, мы вернулись в отель и там узнали, что оборвался фуникулер… Так вот, святой отец, если пресловутого волка выдумала жена, чтобы объяснить исчезновение мужа, последующие события…