От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Сотрудничество с Египтом оставалось стержнем советской ближневосточной политики. Уже 23 октября 1964 года было объявлено, что Гамаль Абдель Насер получил послание от советских лидеров, в котором подтверждалось, что в советской политике по отношению к Египту не будет изменений и что эта политика будет продолжаться в соответствии с духом мирного сосуществования. Последовал обмен высокопоставленными делегациями.

27 августа – 1 сентября 1965 года Гамаль Абдель Насер посетил Советский Союз с официальным визитом. Обе стороны стремились установить личные связи, и Насер как будто нашел общий язык с новым советским руководством. Включение бывших египетских коммунистов в официальные структуры власти создавало дополнительный благоприятный фон для советско-египетского сотрудничества. 10–18 мая 1966 года в Египте находилась делегация во главе с председателем Совета министров СССР А.Н. Косыгиным.

В 50–60-х годах внутреннее социально-политическое развитие Сирии – другой важной для СССР страны в регионе – настраивало ее как против Израиля, так и против Запада, что создавало основу для расширения сотрудничества с СССР. Сирийская баасистская версия арабского национализма и социализма открывала возможность найти достаточно точек соприкосновения, установить диалог и взаимопонимание с советским руководством, а стратегическое положение делало страну нужным партнером СССР. После переворота 23 февраля 1966 года, который привел к власти левобаасистскую фракцию во главе с Нур ад-Дином Атаси, сближение с Советским Союзом ускорилось. Были увеличены поставки советского оружия⁶⁷. Москва согласилась построить Евфратскую плотину, которая политически должна была стать эквивалентом Асуанской плотины. Проект предусматривал орошение 1,5 млн федданов земли и строительство большой гидростанции. Западная Германия обещала участвовать в проекте, но, когда Дамаск в 1965 году порвал отношения с Бонном, протестуя против признания им Израиля, возникла нужда в новом спонсоре. Им стал Советский Союз. Правда, сирийские руководители не подумали о необходимости достичь предварительного соглашения о распределении вод Евфрата ни с Турцией, ни с Ираком, что создало в дальнейшем серьезные проблемы во взаимоотношениях с соседями.

В январе 1967 года начались контакты с Советским Союзом на партийном уровне. Москва несколько романтически отнеслась к сирийским баасистам, надеясь на их эволюцию в «правильном», то есть советском, направлении.

Но для большинства участников последовательных переворотов, в том числе для многих армейских офицеров, социалистическая фразеология была лишь сменной одеждой в борьбе за власть и личное обогащение. Их «социалистические идеалы» и радикализм вызывали недоверие в арабском мире, а принадлежность значительной части баасистски настроенного офицерства к секте алавитов[8] внушала подозрения, что ими движут совсем другие мотивы, не имевшие отношения ни к национализму, ни к социализму.

В Сирии нагнеталась, прежде всего по внутренним соображениям – с целью консолидации власти, атмосфера кризиса, возможных военных провокаций со стороны «сионистов, империалистов, реакционеров», формировалась психология осажденной крепости. Конечно, были и реальные заговоры извне и попытки переворотов, но обстановка осадного положения, иногда с элементами истерии, поддерживавшейся нередко советскими органами массовой информации, подталкивала сирийских руководителей к повышению уровня конфронтации с Израилем. С территории Сирии палестинские партизаны устраивали вылазки против Израиля. Существовали трения с Израилем и из-за распределения вод реки Иордан.

Пока Советский Союз поддерживал арабов в их противостоянии Западу (не доводя дело до прямого столкновения с ним), в их стремлении укрепить независимость, вооруженные силы, развить экономику, его курс имел достаточно четкие параметры и приносил плоды. Но чем больше СССР вовлекался в дела региона, тем больше его политика должна была учитывать местные факторы, локальные источники конфликтов, которые все чаще ставили лидеров Советского Союза в затруднительное положение. Больше влияния – больше вовлеченности – больше головной боли. Такая ситуация была слишком хорошо известна прежним имперским хозяевам региона – Великобритании и Франции и новой доминирующей державе – США. Вряд ли СССР мог ее избежать. В результате советским оружием велась гражданская война в Йемене, правительство Багдада воевало против курдов и угрожало Кувейту, Хартум вел операции против южан. СССР умело маневрировал между арабскими странами, благоразумно избегая принимать сторону какой-либо из них в межгосударственных конфликтах, хотя ставка на Египет заставляла Москву смотреть на события глазами египтян.