От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

— Сейчас резко растет влияние салафитов, особенно среди неграмотного населения. Их щедро субсидируют Саудовская Аравия и другие монархии Залива. Идеологически они — родные братья. Чтобы не потерять электорат в их пользу, «Братья-мусульмане» вынуждены дрейфовать вправо. Ожидать успеха просвещенных интеллектуалов за пределами Каира и Александрии просто невозможно. Да и здесь они в меньшинстве. В Египте нет или почти нет демократических и светских традиций. Египет — не Турция. У нас даже армия пронизана происламистскими настроениями.

— Но армия обеспечивает безопасность.

— Да, безопасность нужна для нормального функционирования государства. А сейчас в условиях разрушения государственных структур такой безопасности нет, особенно за пределами Каира.

— Уйдет ли армия в казармы?

— Сомневаюсь. Кто же добровольно отдаст власть? Может быть, обстоятельства заставят.

Причины. Движущие силы. Следствия

Цунами революций и движений протеста в Северной Африке и на Ближнем и Среднем Востоке коренным образом изменило геополитические реалии не только этого региона, но воздействовало на международную обстановку в целом. Дело даже не в том, что волнениями были охвачены арабские страны также «к востоку от Суэца». От событий в северной части континента не могут быть иммунизированы как страны, лежащие к югу от Сахары, так и государства северного пояса Ближнего и Среднего Востока и даже Европы. Причина революций, их характер, движущие силы, внешнее воздействие, методы, результаты требуют серьезного и непредвзятого подхода именно для того, чтобы представить себе будущий виток исторического развития отнюдь не только на Ближнем и Среднем Востоке и не только в других развивающихся странах.

Революции и протестные движения в арабском мире воздействовали на мировые энергетические рынки, временно выросли цены на нефть. Правда, наиболее важное значение имела ситуация в Саудовской Аравии и Иране — этих самых крупных экспортеров углеводородов, — а там сохранялась стабильность. Но арабские волнения произошли как раз в момент завершения «сланцевой революции», когда добыча нефти и газа из сланцев и битуминозных песков в США и Канаде обрушила цены на углеводороды, а США стали независимы от их импорта с Ближнего Востока.

Выработка стратегии по отношению к революционным событиям в регионе стояла на повестке дня внешней политики России, США и других стран НАТО, а также Китая. Существенным образом могли измениться геостратегическое положение Израиля и процесс арабо-израильского урегулирования.

Передадим слово человеку, который долгие годы держал руку на пульсе отношений России с арабскими странами и Израилем — заместителю министра иностранных дел РФ Михаилу Леонидовичу Богданову^{539}.

Автор. Как вырабатывался наш подход к «арабской весне»?

М.Л. Богданов. Конечно, мы внимательно отслеживали то, что происходило в арабских странах. Что касается российского подхода, то однозначного ответа на этот вопрос нет, потому что ситуация была очень сложная. Наша официальная позиция заключалась в том, что мы не вмешиваемся во внутренние дела суверенных государств. Мы не давали оценок руководству и оппозиции, потому что исходили из того, что накапливались социально-экономические и политические проблемы, а многие руководители засиделись на своих постах, в креслах президентов. Происходило накопление взрывоопасного материала. Некоторые представители левых сил говорили, что надо лучше изучать труды Маркса и Ленина, где есть четкое определение революционной ситуации: когда «верхи» не могут, а «низы» не хотят, накапливается взрывоопасный материал, и в какой-то момент происходят революционные выступления, взрыв социальный, и он приводит к изменению социального строя. В данном случае социальный строй не изменился. Я имею в виду, что в основном эти события происходили в республиках. Некоторые говорили: вот видите — монархии удержались, а республики стали разваливаться. Хотя, если немножко отойти по времени назад, то и в Египте несколько десятилетий назад был монархический режим, и в Ливии, и в Ираке, а потом появились республики. Так что все это относительно, надо смотреть в ретроспективе и в перспективе.

Но хочу еще раз подчеркнуть, что наш официальный подход был такой: мы принципиально не вмешиваемся во внутренние дела. Мы все время говорили, что сами народы должны решать свою судьбу, а мы понимаем чаяния арабских народов на лучшее будущее, на большую демократию, на большие свободы. Во многих странах, конечно, «демократия» была относительная, а режимы опирались на спецслужбы и на силовые структуры. Наша позиция заключалась в том, что все это — дело самих народов, а мы не вмешиваемся.

Автор. У нас был какой-то диалог с арабами по поводу этих событий?