От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Королевские режимы в Марокко и Иордании имели свою специфику. Там правили довольно молодые, хорошо образованные монархи, которые заранее начали сверху проводить кое-какие реформы, расширять представительство масс, вести диалог с мусульманской оппозицией. Обе династии считаются прямыми потомками пророка Мухаммеда и пользуются почитанием среди верующих. Правда, бедность населения, нехватка ресурсов, не позволяющие удовлетворить запросы масс, усиливают социальную напряженность, хотя не вызывают (пока?) антикоролевских движений. Естественно, что здесь оставалось множество неизвестных.

Марокко является конституционной монархией с избираемым парламентом. В ноябре 2011 года в относительно свободной обстановке прошли выборы в новый парламент, на которых победу одержали исламисты.

Можно полагать, что монархические устои в этих двух странах менее уязвимы, они могут сохраниться, пройдя существенную трансформацию.

Что касается аравийских монархий (не считая Бахрейна), то тенденция серьезного противодействия снизу верховной власти в этих странах пока не прослеживалась. Эту пятерку условно можно разделить на две части по характеру политического режима. В Саудовской Аравии установилась, по сути дела, традиционная монархия, с принципами правления, заложенными еще основателем Королевства Абдель Азизом (Ибн Саудом), а позднее королем Фейсалом. В Кувейте, ОАЭ, Катаре, Омане правящие семейства управляли авторитарно, но более мягкими, патерналистскими методами.

Вопрос заключается и в том, был ли в самих аравийских государствах достаточный потенциал для революционных перемен. На этапе «арабской весны», пока не превратившейся в «арабскую осень», видимо, нет. Трансформационные процессы в этой части арабского мира пока могли протекать эволюционно. В Саудовской Аравии — медленно, в других монархиях, возможно, быстрее. Коренное население в своем большинстве не настроено антимонархически. Его либеральная (по местным меркам) часть выступает за ограничение власти короля и введение монархического строя в конституционное русло.

Искусственный перенос анализа социально-политической ситуации Египта или Туниса на такие специфические страны, как аравийские монархии, мог бы просто исказить картину.

В крошечном островном королевстве Бахрейн с миллионом населения по примеру тунисцев и египтян началось массовое народное движение против королевского режима. На Бахрейне находятся база и штаб-квартира 5-го военно-морского флота США, постоянно дислоцированы несколько тысяч американских военных^{562}. Режим представлен суннитской правящей династией, в то время как население на 70 % — шииты. Сунниты занимают высшие посты в администрации, ведущие позиции в экономике. Поэтому религиозные протесты сочетались с протестами социальными. Уровень жизни на Бахрейне был высок, даже среди шиитов. Но нежелание шиитов быть людьми второго сорта подталкивало их на восстание. Королевский режим сохранил контроль над армией и полицией, но делал одну уступку за другой. Естественно, что шиитскую оппозицию подогревала иранская пропаганда.

Чувствуя шаткость своей ситуации, правительство Бахрейна пригласило в страну войска из Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Около двух тысяч военнослужащих из этих стран 14 марта 2011 года заняли позиции для защиты государственных зданий и объектов инфраструктуры^{563}. Восстание было подавлено малой кровью.

Арабо-иранские и суннитско-шиитские противоречия оставались существенным компонентом общей кризисной ситуации и в зоне Залива, и в целом на Ближнем и Среднем Востоке, принимая во внимание уход вооруженных сил США из Ирака и Афганистана.

Установление политического доминирования шиитов в Ираке и массовые антиправительственные выступления шиитов на Бахрейне вызвали огромную озабоченность в странах Персидского залива. В политических заявлениях и в СМИ делался упор на активную поддержку Ираном бахрейнских шиитов. Конкретных данных о вмешательстве Ирана в дела Бахрейна пока не было, хотя риторика Тегерана отличалась жесткостью и воинственностью.

Аравийские режимы, чувствуя усиление и активизацию шиитов и в какой-то степени ослабление позиции суннитов, призывали Запад усилить давление на Иран. Достаточную активность проявляла Саудовская Аравия, учитывая, что часть населения в этой стране, особенно в Восточной (нефтяной) провинции, — шииты (по некоторым данным, около 10–15 % всего населения Королевства)^{564}.

Официальная пропаганда Ирана пыталась изобразить арабские революции как продолжение иранской революции 1979 года. Тегеран в начале второго десятилетия активизировал старые свои связи и сотрудничество с «Хезболлой» в Ливане и движением ХАМАС в секторе Газа, но особенно с сирийскими баасистами.

Революция в Египте изменила расклад в суннитско-шиитских отношениях в целом регионе. Главная суннитская страна региона — Египет после революции поставила задачу нормализовать отношения с Ираном, во всяком случае — избежать конфронтации. Прорабатывался вопрос о восстановлении дипломатических отношений.