От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

В апреле 2014 года Хоссейн Амир-Абдолахиан, заместитель министра иностранных дел Ирана, заявил: «Мы не стремимся, чтобы Башар Асад оставался пожизненным президентом. Но мы не согласны с идеей использования экстремистских сил и терроризма для того, чтобы свергнуть Асада и сирийское правительство»^{703}. Возможно, в этой фразе концентрированно выражалась иранская политика: Тегеран на Асада лично не делал ставку. Но в беседах с автором этих строк иранцы неоднократно говорили о том, что на данный момент стабильность в государстве, на территориях, контролируемых режимом, обеспечивает Асад, и переходный период невозможно начинать с его отстранения от власти.

Шла координация действий между Москвой и Тегераном, особенно в начале первой половины 2015 года, когда для режима складывалась критическая ситуация^{704}.

Отношение израильского правительства к гражданской войне в Сирии сводилось к главному вопросу: что выгодно для безопасности Израиля? Победа джихадистов была бы опасной: на линии перемирия на Голанских высотах появились бы не отдельные отряды, а армия оголтелых фанатичных врагов Израиля. Победа Б. Асада? Казалось бы, за десятки лет правления отца и сына Асадов никаких инцидентов на линии перемирия не было. Но традиционная антиизраильская риторика баасистов, близкие отношения с Ираном, союз с «Хезболлой», которая фактически нанесла поражение израильской армии во время краткой войны в Ливане в 2006 году, — все это не допускало мысли о возможной победе и укреплении режима.

Эта логика вела к заинтересованности израильского руководства в продолжении гражданской войны в Сирии: пусть противники Израиля истребляют друг друга. Антипатия к баасистам перевешивала. Были сообщения о поставках израильского оружия оппозиции, о лечении боевиков ССА в израильских госпиталях. В сентябре 2014 года израильтяне сбили сирийский бомбардировщик Су-24 в контролируемом Израилем воздушном пространстве над Голанскими высотами^{705}.

Авиация Израиля нередко била по отрядам «Хезболлы» — союзникам Б. Асада, а заодно по позициям сирийской армии в координации с джихадистами, но никогда — по самим джихадистам. Российский МИД заявил, что неспровоцированные действия Израиля в отношении Сирии «грубо нарушают Устав ООН и являются «неприемлемыми», какими бы мотивами это ни оправдывалось».

А что дальше? Как виделось будущее соседей Израиля — Сирии и Ирака? Выражая мнение значительной части правящей элиты, бывший министр обороны Израиля Моше Яалон заявил 27 февраля 2017 года на заседании дискуссионного Валдайского клуба в Москве: «Сирия и Ирак — искусственные государственные образования, на их месте появятся сирийский Алавистан, сирийский Курдистан, пара суннистанов, в Ираке — Курдистан, Шиитостан и т. д.».

Дальше деклараций дело не шло, отношения России и Израиля оставались ровными. В мае 2013 года премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху посетил Москву. Одна из целей визита была вновь убедить российское руководство не поставлять Сирии ракетные комплексы ПВО С-300 и другие ракетные системы.

В ряде государств Европейского союза через два-три года после начала гражданской войны в Сирии стали набирать оборот дискуссии относительно того, «правильную» ли сторону в сирийском конфликте поддерживают европейцы и что делать с сотнями джихадистов, которые едут в Сирию из государств Старого Света.

В Сирии террористическое движение было наиболее структурировано и организовано, а в ЕС проживало 19 млн мусульман. На это накладывались оценки ряда западных аналитиков о том, что ближневосточные светские националистические правительства, традиционно борющиеся с исламистами, для Европы гораздо удобнее, нежели власть джихадистов, априори враждебно настроенных к западной культуре и традициям.

Постепенно европейцы стали понимать, что, учитывая тесную связь радикалов на Ближнем и Среднем Востоке с евроотделением Аль-Каиды (Каида аль-джихад фи уруба), открывалась возможность настроить часть мусульманской молодежи против Запада.

В беседах с автором этих строк британские политологи в 2014 году откровенно говорили, что Запад совершил в Сирии три ошибки. Первое: Башар Асад оказался не растерявшимся интеллектуалом, а сильным лидером. Второе: режим сохранил преданность армии и органов безопасности, не было массового дезертирства. Третье: у режима сохранилась социальная база не только среди алавитов и христиан, но также среди значительной части суннитов. К сожалению, интеллектуальные изыски «высоколобых» исследователей не меняли политического курса стран Запада. Ведь «сверхзадача» состояла не только в свержении баасистского режима («а что будет потом — разберемся»), а в нанесении поражения России и Ирану. Сон разума охватил западные правительства.