От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Кто из региональных и внерегиональных акторов выиграл и кто проиграл в Сирии? О США мы будем говорить особо.

Турция, заняв изначально позицию поддержки оппозиции, в том числе исламистской, неожиданно столкнулась с внутренней дестабилизацией по комплексным причинам. А появление на ее границах еще одного автономного курдского района (Рожава) создало дополнительную тыловую базу для боевых отрядов Курдской рабочей партии, которая ведет вооруженную борьбу против Анкары. Временное обострение отношений с Россией стоило ей серьезных экономических потерь и ослабления геополитических позиций. В целом вмешательство в Сирии под флагом неоосманских иллюзий перечеркнуло надежды Турции на роль лидера Ближнего и Среднего Востока.

А что Иран? Видимо, он выиграл, оказав вместе с ливанской «Хезболлой» военную поддержку режиму Б. Асада. В Ираке он действовал вместе с США, поощряя иракских шиитов на войну с ИГИЛ. Пойдя на компромисс в своей ядерной программе, Иран добился отмены направленных против него санкций и развязал себе руки для активных действий в регионе. Но он стал участником нарастающего шиитско-суннитского противостояния. Для «арабской улицы» он из антизападной, а значит, популярной державы стал первым лицом в шиитской оси, якобы враждебной суннитскому мусульманскому большинству.

И Турция, и Иран увеличили свой геополитический вес, выступив вместе с Россией в Сирии в качестве коспонсоров прекращения огня и активизации политического процесса.

В числе проигравших был Катар, по престижу которого ударила неудачная ставка на исламистов в сирийской гражданской войне. Оказалось, что деньги играют важную, но отнюдь не решающую роль в серьезной политике и в Сирии, и в целом в регионе.

Саудовская Аравия отказалась от роли закулисного игрока, которую она успешно освоила при короле Фейсале в 60–70-х годах прошлого столетия, и ввязалась в безвыигрышные войны. Она прямо участвует в йеменской войне и косвенно — в Сирии. И в том и в другом случае это было проявление антииранской стратегии, которая изматывала страну экономически и не приносила политических дивидендов. Правда, в Египте Эр-Рияд сыграл успешную партию, сделав ставку на падение «Братьев-мусульман», но в Сирии антиасадовская риторика и антишиитский настрой мешали Саудовской Аравии присоединиться к России, Ирану и Турции, чтобы выступить в качестве одного из миротворцев. Неудачи в региональной политике накладывались на внутренние проблемы: дефицит бюджета в десятки миллиардов долларов из-за падения цен на нефть и военных расходов и разногласия в правящей семье Саудидов.

Для США неудача главной провозглашенной задачи — свалить баасистский режим и лично Б. Асада — была лишь очередным звеном в цепи ошибок и провалов на Ближнем и Среднем Востоке.

Четверть века назад казалось, будто неведомая сила вдруг выдернула из устоявшегося ближне— и средневосточного порядка одну из его составляющих — советскую политику. Советский Союз был один из факторов ближне— и средневосточного баланса сил и в ряде случаев стабилизировал обстановку. Казалось, что было расчищено поле для безраздельного доминирования США.

Картина на первый взгляд изменилась до неузнаваемости, ибо не было уже ни «коммунистической угрозы», ни советско-американской конфронтации, ни подхода к арабо-израильскому конфликту как производному от нее, ни идеологически близких «друзей» СССР. Мало того, некоторые прежние составные части СССР, его южные республики, ныне независимые государства, быстро становились участниками региональной драмы и в качестве объектов, и в качестве субъектов.

В новой ситуации в 90-х годах прошлого века и в первых десятилетиях нашего в регионе изменился стратегический баланс сил. Если альянс США и Израиля оставался действенным, то соглашения о дружбе и сотрудничестве между рядом арабских стран и СССР, имевшие характер полусоюзнических связей, превратились в прах.

Возник колоссальный стратегический дисбаланс в пользу Израиля и США. Не имея сил и средств для его устранения, общество мусульманских стран отвечало на это унижение, разочарование и бессилие новым взрывом фундаментализма и мусульманского экстремизма. Гегемония США на Ближнем и Среднем Востоке казалась абсолютной. Но ей бросил вызов Иран, особые позиции были у Сирии и Ливии. Конечно, все три хотели бы установить отношения партнерства с Соединенными Штатами, но Вашингтон не был к этому готов.

Что же, ближневосточная политика Москвы канула в Лету как исторический казус? Но ситуация развивалась отнюдь не по линейной траектории.

В тот период, в 90-х годах XX века и нулевых ХХI века, Россия не могла вмешиваться в действия Вашингтона, хотя достаточно тактично указывала на ненужные ошибки его политики в регионе, не вступая в конфронтацию, а, наоборот, желая найти способы сотрудничества.