От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Но внутри Египта положение Садата уже стало критическим, и он стал метаться, нанося удары по левым, правым, буржуазным либералам, коптам, исламским фундаменталистам. Последовали обычные обвинения СССР в «подрывных действиях», и в сентябре 1981 года ряд советских дипломатов, включая посла, а также несколько сот остававшихся в Египте советских специалистов были высланы.

6 октября на параде по случаю начала октябрьской войны 1973 года Садат был убит исламскими боевиками. Удаление даже таким методом с политической арены одиозной для советского руководства фигуры было с облегчением воспринято в Москве.

«Он обладал какой-то удивительной способностью заниматься фальсификацией фактов, — писал А.А. Громыко. — Примечательно, что ни политики, ни журналисты, ни историки, как правило, не любили ссылаться на Садата и цитировать его, дабы не оказаться в неловком положении.

Всю жизнь Садат страдал манией величия, а в годы его президентства она приняла, можно сказать, патологические формы, определяющие его поведение и как политика, и как человека. Он не побоялся даже оказаться в смешном положении, когда попытался сопоставить значение своей личности с величием знаменитых египетских пирамид»^{162}.

Когда Садата хоронили, улицы Каира были безлюдны. За гробом следовали лишь лица из его ближайшего окружения, три бывших президента США, тогдашний премьер-министр Израиля Бегин, несколько иностранных делегаций. На похоронах не было крупных арабских лидеров или политических деятелей. Народ безмолвствовал.

Вашингтон нервно реагировал на убийство Садата: 6-й флот в Средиземноморье и силы быстрого развертывания в США были приведены в повышенную боевую готовность.

События в Египте вызвали много тревожных вопросов в Вашингтоне и других западных столицах. Не будет ли в Египте иранского варианта? Сохранятся ли кэмп-дэвидские договоренности? Не повернет ли Египет вновь к союзу с Москвой?

На эти вопросы вскоре были даны успокоительные ответы. Социально-экономическая и политическая ориентация страны на США и в целом на Запад оставалась неизменной. Ни внутренняя расстановка социально-политических сил, ни экономическая, финансовая, продовольственная зависимость от США не позволяли Египту сменить ориентацию.

Новый президент Египта Хосни Мубарак наложил несомненный отпечаток своей личности и на внутреннюю, и на внешнюю политику. Он возродил в первые годы своего правления элементы египетской демократии, установив диалог и со светской, и с умеренной религиозной оппозицией. Он начал и успешно завершил через несколько лет процесс нормализации отношений с арабским миром. Шло сначала медленное, а потом убыстряющееся улучшение отношений с Советским Союзом. Однако в Москве и в тот момент, и позднее не ставили нереалистическую задачу оторвать Египет от США.

В 70-х годах, когда советско-египетские отношения быстро шли к почти полному разрыву, Сирия стала приобретать особое место в советской политике в регионе. По внутренним соображениям и в соответствии со своими общеарабскими амбициями сирийское руководство было резко настроено против ближневосточного урегулирования, и для президента Асада был неприемлем в тот момент путь, по которому во внешней политике пошел Садат.

Сирия стала одним из организаторов антисадатовского, антиамериканского Фронта стойкости и противодействия, что укладывалось в рамки советской политики в регионе. 8 октября 1980 года был заключен Договор о дружбе и сотрудничестве, формализовавший советско-сирийские отношения. Это обеспечило президенту Асаду дополнительную надежду на то, что Израиль не пойдет на военный разгром режима, ограничиваясь отдельными ударами и действиями в Ливане.

Дипломат. В 60-х годах мы смотрели на Сирию с известной долей романтизма, как сейчас говорят — идеологизированно. Но надо нам отдать должное: мы сумели поддерживать ровные отношения с сирийскими режимами — начиная с буржуазного, который возник сразу после провозглашения независимости, через Шукри Куатли, через левацких экстремистов к умеренному асадовскому баасистскому режиму. На всех этих этапах мы все-таки сумели соблюдать какую-то преемственность.

Автор. Но у меня ощущение, что с середины 70-х годов мы увлеклись. Мы слишком всерьез восприняли ставку на Сирию как на своего союзника, слишком много им давали оружия.

Дипломат. Не думаю, что была серьезная ставка на Сирию после кэмп-дэвидских соглашений. Мы не думали, что Сирия может заменить Египет. Но по инерции мы делали ставку на силу, на вооружение Сирии, хотя убеждения, что отношения с Сирией могут изменить баланс сил на Ближнем Востоке, у нас никогда не было.

Автор. Можно ли проследить колебания советской политики по отношению к Сирии?

Дипломат. Сирийцы всегда были для нас желанными, но трудными партнерами. Ведь для нас главным с 1973 года была международная конференция по Ближнему Востоку. Но тогда, в 1973 году, сирийский стол оставался пустым. Они приняли решение не посылать делегацию в Женеву. Это был один из факторов срыва конференции, но нам не удалось сирийцев уломать.