От Ленинграда до Берлина. Воспоминания артиллериста о войне и однополчанах. 1941–1945

Из «Отчёта о боевой деятельности 142 сд [за период] 1—10.02.42»:

«Противник продолжает занимать на переднем рубеже пассивную оборону, не проявляя активности живой силой, продолжая усовершенствовать свою оборону постройкой ДЗОТ, расчисткой траншей, ходов сообщения и установкой рогаток и фугасов под прикрытием артиллерийско-миномётного и ружейно-пулемётного огня».

Из «Отчёта о боевой деятельности подразделений 461 СП за первую половину февраля 1942 года»:

Противник «продолжает… оказывать сильное сопротивление огневой системой, которая расположена так, что вся открытая и закрытая местность простреливается всеми видами вооружения… Охрана переднего края ведётся передовыми постами наблюдения, патрулированием и отдельными ОТ, которые имеют тесную связь. Ведёт беспорядочный редкий ружейно-пулемётный огонь по обороне наших подразделений. Огонь усиливается при обнаружении групп или сигнала наблюдателя».

(ЦАМО РФ. Ф. 142 сд. Оп. 1. Д. 25. Л. 121, 130)

Стоял январь 1942 года. Надо было узнать, какие планы у врага: не собирается ли он напасть на нас? Если да, то когда? Так как артиллеристы несколько сильнее физически, чем пехота, командование дивизии решило послать в разведку артиллеристов, поддерживая разведчиков огнём батарей 1-го дивизиона. Начальником разведвзвода там был старший лейтенант Маркиянов[45]. Начальник политотдела дивизии собрал замполитов нашего полка на совещание и поставил вышеназванную задачу.

– Кто пойдёт в разведку? – спросил он нас.

Все подняли руки. Поднял руку и я.

Перед этим походом я написал заявление в партбюро 334-го крап: «Иду в разведку боем. Прошу считать меня коммунистом. Кандидат в члены ВКП(б) с первых дней войны». В моём партбилете записано: «Член КПСС с января 1942 года». Рекомендовали меня в члены партии коммунисты: батальонный комиссар Чистяков Сергей Яковлевич, старший политрук Кривоконь, политрук Киносьян Рафаил и комсомольское бюро полка.

Нас готовили: три дня вместе с бойцами держали в землянках на усиленном сухом пайке. Всего двадцать шесть человек вместе с Маркияновым. Меня назначили его заместителем по политической части.

Стоял морозный январь – Рождество, ночь с 9 на 10 января. Обувались в валенки, но для меня их не нашлось (нога большого размера – 46-го). Решили идти по льду озера Лемболовского, откуда враг не ждал неприятности. Наблюдатели с ПНП доложили, что на берегу врага – колючая проволока «в три кола». Поэтому мы взяли мало ножниц для порезки проволочного заграждения. Отряд разбили на два отделения, из которых одним командовать было приказано мне, а другим – Маркиянову. Тянули провод телефонной связи. По достижении вражеского берега и ликвидации проволочного заграждения, перед сеткой нас должен был поддержать огонь батарей 1-го дивизиона.

Озеро прошли. Была морозная ночь, темно, звёздно. Шли молча. Дошли. Залегли у проволочного заграждения в кустах лозняка («шелюги», из которой плетут кошёлки). Осмотрелись. Ба! Кроме заграждения «в три кола» за ним в лёд ещё с осени была впаяна спираль «Бруно», для которой нужны были дополнительные ножницы. Число же ножниц у нас было рассчитано на проход проволоки только «в три кола».

Из «Отчёта о боевых действиях 142 сд [за] 1—10.02.42 г.» (эти сведения стали одним из результатов данной разведки):

«…От устья р. Вииси-Иоки (0052) к отметке 49,5 (0051) по льду озера Лемболовское установлены рогатки и подвешены на кольях спирали «Бруно». Фугасы натяжного действия противника устанавливаются с двумя нитями по верху и по низу, считая, что если нижняя нить запорошена, будет действовать верхняя».

(ЦАМО РФ. Ф. 142 сд. Оп. 1. Д. 25. Л. 120–121)