От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

И хотелось посмотреть кто это рядом со мной, но боль, пронзившая глаза, заставила поморщиться. Дверь скрипнула и я приподняла шею, поворачиваясь на звук. Мышцы одеревенели. Я хрипло застонала.

— Мама? — услышала приближающиеся шаги.

Данте. Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. Простынь подо мной была ледяной, мурашки покрыли спину. Морщась, превозмогая щемящую боль, взглянула на сына, что сидел на корточках возле постели, а его руки, плотно сжатые в кулаки, лежали на краю матраса.

— Слава бездне. — произнёс он на выдохе. — Наконец-то ты очнулась.

Я видела лишь очертания его силуэта. Сильная рябь в глазах, шум в ушах и ломота во всём теле, просто сделали из меня какое-то посмешище. Мне было стыдно за то, что он видел меня в таком виде.

Я почувствовала прикосновение к своей ладони. Тёплой и немного влажной от волнения. В голове будто громыхнул удар молнии. Я стиснула руку сына и глаза против воли распахнулись. Мои руки задрожали, а сетчатку глаза резало от яркого света, проникающего в окно спальни.

Я вспомнила.

— Данте… — Я сглотнула. Привкус меди на моём языке напугал. — Боже… Данте, скажи… — Губы затряслись вместе с подбородком.

Люцифер. Его руки на моих руках. Его губы на моих щеках. Они были там. Видели его и обнимали. Он обнимал своих детей и меня. Он играл для нас. Как и хотел когда-то. Я чувствовала его запах, чувствовала его дыхание на своём лице. Он пах домом. Будто никогда и никуда не уходил.

— Не плачь, пожалуйста. — Данте потянулся и провёл по моей щеке, смахнув слезинку. — Мы очень волновались.

— Это… Это правда? — мой голос был хриплым. Обычно такой бывает после долгого сна или болезни.

Данте улыбнулся. Совсем по-мальчишески. Я с надеждой смотрела в карие, оттеняющие шоколадным блеском на солнце глаза. У меня кровь застыла в ожидании ответа. Он кивнул.

— Ты три дня была без сознания. Я только что сменил Дани. — Он встал и аккуратно сел на край кровати. — Ей необходимо поесть. — он сглотнул и мне стало больно от того, что я не знаю… Что я должна говорить? Спросить где он и почему его нет? Попросить позвать его? Но как? Как он вернулся? Как Они вернулись? Как им удалось спустя столько лет? Они, мои дети, волновались за меня, а эгоистичная часть внутри меня верещала, требуя своего демона.

Наверное я покраснела, потому что Данте вздернул бровь и усмехнулся.

— Он все три дня сидел под дверью, как адская гончая. — он осёкся. Глаза округлились. — Только не говори ему, что я так назвал его. Пожалуйста. — добавил он после паузы. Я хотела кивнуть, но ощутила, как голова начинает кружиться. Данте нахмурился. — Ваша связь, она восстановилась и требует навёрствывать упущенное. Так Рэн сказала. Папа давал тебе свою кровь, пока ты была без сознания, но дольше нескольких минут он не мог находиться с тобой рядом. Его демон выходил наружу. Тянулся к тебе, а ты не могла ответить.

Так вот откуда этот привкус.

Я подалась вперёд, чтобы сесть и застонала от боли в пояснице. Господи, это так живут люди, с такими ощущениями в теле, когда стареют или болеют?

Данте наклонился в сторону и достал подушку со второй половины кровати. Он придержал меня одной рукой за талию, а другой подложил подушку под спину, чтобы я могла опереться на неё.

— Где же он сейчас? — спросила, когда Данте снова нахмурился, смотря за моими действиями. Я искусала губы от нервов.

— Всё там же, — сын закатил глаза и указал на дверь. — Тебе было больно. Вам обоим. Мне кажется, — Данте перешёл на шёпот. — Он боится, что из-за него ты пострадала.

— Нет. — стала отрицать я. — Нет, не думаю. Мне всю последнюю неделю было не очень хорошо. Это просто стресс.

Данте опустил взгляд, словно стесняясь меня. Или скрывая что-то. Он молчал, а я ждала пока заговорит сам.

— Я не могу. Он сам тебе обо всем расскажет, мам. Не смотри так на меня. — Данте заворчал. Я улыбнулась ему и протянула руку, чтобы обхватил вторую ладонь. — Под таким твоим взглядом чувствую себя ребёнком, который забыл вымыть руки и освежить рот после первой в жизни сигареты.

Я помнила тот случай. Они вернулись со школы и не думали, что застанут меня дома. Данте убеждал сестру, что она не обязана делать это вместе с ним. Но Дани упорно настаивала, что они вместе должны попробовать. Иногда я была рада, что дети так мало общаются со своими сверхъестественными родственниками. И хоть Рэн и учила их, что всегда, независимо от места они должны в первую очередь понять есть ли кто-то рядом и какой энергией располагает существо, они частенько забывали об этом.

Тогда я зашла за невысокую ширму, что стояла в холле, больше для декора, и зажала рот ладонью, слушая о том, где они «попробуют». Я услышала шелест целлофана и кивнула сама себе — своим догадкам.

Я тоже курила. И меня тоже ловила и отчитывала бабушка. Но, как показывает практика, чем больше мне запрещали, тем больше я хотела. Сидя вечером за коктейлем с Рэн я могла себе позволить снова покурить.

Запах табака напоминал о нём. О том времени, что мы провели в академии.