От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

— Вы разговаривали? — спросила я после длительной паузы. У Данте глаза загорелись и он кивнул, пытаясь скрыть улыбку до ушей.

— Когда ты потеряла сознание он понял, что не может быть с тобой рядом. Мы побыли с тобой какое-то время, а после пришла Рэн с Алеком. Мы ушли к себе. Я попросил Дани побыть со мной.

Они не часто так делали. Тем более, когда стали старше. Иногда меня это расстраивало, потому что это означало, что они взрослеют. Я боялась, что они могут потерять эту связь, крепче которой, я прежде не видела.

— Он постучал в мою комнату, попросил разрешение войти. — он изобразил удивление, а я не смогла сдержать улыбку. Данте, наверняка заметил мои искры в глазах. Он расслабился и, согнув одну ногу на кровати, повернулся ко мне полностью, второй всё так же опираясь на пол. — Мы проговорили всю ночь. Я и Дани открыли для него своё сознание и всё, что она или я рассказывали, он наблюдал со стороны. — Данте поник. — Его расстроил Алек, то, как он пренебрегал тобой. Я не смог этого скрыть. — он поджал пухлые губы, виновато на меня поглядывая. — Но я уверен, когда ты поговоришь с папой, вы что-нибудь придумаете. Ал не виноват. Он хотел как лучше. И…

— Он нужен нам. — закончила я за него. — Алек нужен нам. Потому что он никогда не сдавался. Знаешь, — я решила поделиться своим самым тёплым воспоминанием, связанным с Алеком. — Он был моим солнцем когда-то. Я считала его самым чутким из всех демонов, с какими успела познакомиться. От него даже пахло теплом. Лучами солнца и жасмином. Когда мы с твоим отцом только познакомились, Алек был для меня согревающим облаком. Он очень поддерживал меня и Люцифера. Помогал нам обоим понять, чего на самом деле мы хотим.

Данте покраснел, я спросила в чём дело. Он громко сглотнул и покачал головой.

— Данте…

— Мам, не заставляй меня. — я упорно продолжала ждать, пока он не застонал, уронив голову в открытые ладони. — Папа тоже кое-что нам показывал. — он поднял руки вверх, заявляя о своей капитуляции. — Клянусь будущими щенками Рэн, он не хотел. Ну, по крайне мере, ему было стыдно. Очень-очень стыдно за то, что мы увидели…

— Только не говори про Хэллоуин. Не говори про канун Дня Всех Святых, пожалуйста. Не говори… — я затараторила, прикрывая глаза. Открыла один и Данте усмехнулся. Он смеялся надо мной. — Вы всё видели?

— Не понимаю о чём ты, дорогая мама. — мне захотелось кинуть в него подушку. — Отец не виноват. Просто, пока вы не… я не знаю, как это происходит и не хочу знать, но пока вы не «соединитесь полностью», — он изобразил кавычки. — Ваши силы будут барахлить. Вот он и не смог сдержать некоторые воспоминания. — он прищёлкнул языком. — Я и не думал, что моя мама была такой…

— Лучше не продолжай это говорить, Данте. Лучше не продолжай.

Сын закинул голову назад, рассмеявшись. Против воли я тоже хихикнула, видя его таким счастливым.

Он рассказал мне, что Люцифер успел полетать с Даниэлой. Что, каким-то образом ему удалось унять её боль. «Она поднялась не выше пятнадцати футов и завизжала так, будто её резали. Ненормальная». Я ответила ему, что в тайне она боится высоты и только с Алеком ей никогда не было страшно.

— Я видел любовь Алека к вам обоим. И к Яну. Эти воспоминания, что случайно показал папа… Я никогда не видел чтобы Алек на кого-то так смотрел… Никогда. Мне кажется он просто не понимает, что значил для вас. И нас. — Когда Данте так рассуждал, я забывала, что он мой сын от того, каким взрослым и чутким он казался. — Мне кажется, он не понимает, что значит. — Я понимала о чём он. Алек старался. Правда. старался, когда он был с детьми, но когда оставался со мной, нам обоим было больно видеть мёртвый взгляд друг друга. — Ты заметила? Он всё чаще погружается в себя. Эти три дня он просто смотрел на них, словно не веря, что им удалось. Иногда Алек просто подходил и обнимал их, каждого по очереди. А иногда просто прикасался, будто невзначай, но я видел, что после этого его глаза закрывались и он боролся с какими-то мыслями. — сказал Данте, смотря куда-то сквозь стену. — Я видел чувства отца к нему и твои собственные до того как… До того как мы потеряли их. Он всех заставлял улыбаться и любить жизнь. С нами он не мог быть таким, потому что чувствовал вину. Но теперь, — он повернулся ко мне. — Я хочу видеть у вас такие же лица, как восемнадцать лет назад. Тогда вы были другими.

Данте поднялся с постели, после того, как почувствовал странные, притягивающие будто за верёвку позывы. Он поцеловал меня в щёку и запретил подниматься, видя, как я со стоном подалась вперед.

У меня вспотели ладони.

Я понимала, кто мог его позвать. У кого есть связь с собственной кровью.

Я боялась.

Оттягивала этот момент, слушая голос сына и втайне надеялась, что он зайдёт вместе с Даниэлой. Чтобы увидеть их рядом. Увидеть свою семью. Полностью. Рядом.

Дверь открылась, я подняла взгляд. Сначала даже подумала, что Данте вернулся.