От любви к пельменям (СИ)

Я мигом натянула на себя пижаму и через пару секунд уже сидела рядом с Джошесром, с упоением смотря канал для домохозяек. К моему удивлению, Джошерс смотрел передачу со мной и даже принес откуда-то попкорн, словно бы приготовление пельменей было самым интересным в нашей жизни.

– Джошерс, ты уверен, что тебе это нравится? – спросила я во время рекламной паузы.

– Да. Если бы я не хотел это смотреть, то не позвал бы тебя, а что?

– Нет, ничего, – улыбнулась я, невольно вспомнив, как пыталась смотреть орочий хоккей с Динэлом.

– Тебе не стоит записать рецепт? – уточнил Джошерс, делая пометки в блокноте.

– Думаю, я спрошу у Динэла, если будет нужно.

– Что-то я не припомню, чтобы вы были очень уж близки.

– У нас немного не заладились отношения, пожала я плечами.

– Что лично меня очень удивляет. Как у людей, которых связывает еда, может что-то не заладиться?

– Как выяснилось, нас кроме пельменей ничего не объединяет, – я закинула в рот попкорн.

– Да что ты? Тогда что тебя объединяет с тем типом, с которым ты готовила пирог?

– Ты все еще о нем? – шикнула я, удивившись как Джошерсу удалось вывести разговор на эту тему. – Забудь о нем.

– Не хочу. Мы не закончили это обсуждать. Знаешь, в чем одна из главных проблем в отношения между ем-либо – не желание обсудить проблему, а между нами она есть. Давай расставим все точки над «й».

– Давай потом, сейчас будут варить пельмени, – я переключила свое внимание на моновизор, но Джошерс щелкнул пальцами, выключая его. – Что творишь?

– То, о чем я хотел поговорить в парке. Вернемся к этому. Я терпеть тебя не мог, но за эти пару дней я понял, что вовсе не испытываю к тебе неприязни, даже мое чувство конкуренции пропало. Я бы хотел предложить тебе… – он немного придвинулся ко мне, а я вытянула руку вперед, воскликнув:

– Нет. Не говори больше ничего.

– Почему? – Джошерс подсел еще ближе, немного наклонившись ко мне, а я влепила ему пощечину. – Ау, за что? – взвыл он, потирая щеку.

– Разве ты не собирался поцеловать меня? – пробормотала я, видя, что он обескуражен.

– Да кому ты сдалась? Я думал, что это меня по голове ударили, а не тебя.

– Тогда зачем ты ближе подсаживался и что ты хотел сказать? – я закусила губу, чувствуя себя ужасно неловко.

– У тебя в волосах был мусор, я хотел его убрать и предложить тебе стать друзьями и извиниться за свое поведение ранее, но, как вижу, мне не стоило даже заморачиваться. Бренда, ты знаешь, что у тебя очень тяжелая рука? – Джошрес явно обиделся и отсел от меня на противоположный край дивана.

– Прости, Джошерс, мне очень жаль, что я тебя ударила.

– Ты бы могла посоперничать с младшим наследником. Теперь я не удивлен, что вы двое нашли общий язык. Устраивали бои без правил?

– Ну прости, – вновь повторила я. – Просто сцена показалась мне очень знакомой, и она тогда закончилась поцелуем, вот я и отреагировала раньше, чем что-то могло случиться.

– Как только такой бред появляется в твоей голове? – он не по-настоящему посмеялся.

– Вечно обвиняешь меня в глупых мыслях, а сам как будто бы никогда не размышляешь о подобном.

– Поверь, Бренхерда, думать о поцелуе с тобой мне уж точно не приходилось, – Джощшерс отвел глаза и сглотнул. Я успела узнать его слишком хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что он лжет сейчас.

– Ну и отлично, я могу быть спокойна за свою честь, – я показала ему язык и встала с дивана, направившись к зеркалу. Увы, никакой соринки в волосах я не приметила.

– Говоришь так, словно бы тебя расстроило это, – заметил Джошерс.

– Джошерс, – я круто развернулась, – чего я не понимаю? Почему ты выставляешь меня виноватой и все переворачиваешь наоборот? Сейчас ты правда хотел поцеловать меня. Все издательство судачит о том, словно бы мы нравимся друг другу. Ты звал меня в театр, приглашал пообедать и всегда вел себя как мальчишка в младшей школе, которому понравилась девочка, но как привлечь ее внимание кроме пакостей он не знает. Кого сейчас-то ты пытаешься обмануть? Я прекрасно чувствую, когда ты лжешь.

– Да что ты? – он с вызовом посмотрел на меня. – И когда же я лгал тебе?

– Лгал, когда говорил, что на дух меня не переносишь, стоило нам въехать сюда, лгал, когда говорил, что не ревнуешь, лгал, когда говорил, что не думал о поцелуе. Стоит ли мне продолжать? Ты всегда отводишь глаза, когда врешь, а еще у тебя потеют ладони и ты вечно шоркаешь ими о свои штаны, – я указала на то, что он даже сейчас непроизвольно делал.