От любви не спрячешься

– «Нас» не существует. Разве не так? А ты приехал, чтобы уговорить меня купить твоему отцу удочку. Поехать без тебя, одной, выбрать и купить.

Себастьян одарил ее самой очаровательной из своих улыбок:

– Солнышко, я ведь даже не знаю, где в этом городе спортивные магазины. И действительно, зачем нам ехать не вдвоем?

– Я тебе не солнышко!

Какая же она дура! Унизилась до сомнения, даже раскаялась в собственной предвзятости. А он стоит посреди этой прекрасной кухни и пытается обвести ее вокруг пальца, словно несмышленую девчонку. Клер решительно задрала подбородок:

– Нет.

– Но почему же, нет? – Себастьян бессильно опустил руки. – Женщины без ума от магазинов и покупок!

– Может, и без ума. Но от туфель и блузок, а вовсе не от удочек. Съел? – Она едва не застонала. Неужели снова, как в десять лет, у нее вырвалось любимое словечко «съел»?

Себастьян, конечно, не мог оставить без внимания столь вопиющую оплошность. Он весело рассмеялся:

– «Съел»? Что же дальше? Может, снова обзовешь меня козлом?

Клер глубоко вздохнула и открыла глаза.

– До свидания, Себастьян. – Она направилась в гостиную, но на секунду приостановилась и показала в сторону прихожей: – Надеюсь, выход ты сможешь найти самостоятельно.

Себастьян отошел от консоли и сделал шаг в сторон у Клер. Двигался он медленно, расслабленно, словно вовсе не собирался уходить.

– Знаешь, а твои подруги правы.

Боже милостивый! Неужели он подслушал их разговор на крыльце?

Оказавшись рядом, Себастьян помедлил и прошептал над самым ухом Клер:

– Возможно, в детстве, в платье с оборочками и в лакированных туфельках, ты действительно не выглядела такой уж крутой. Но зато, когда выросла, ты превратилась в очаровательную женщину. Тебе очень идет, когда ты возбуждена.

От Себастьяна исходил приятный, волнующий запах. А если чуть-чуть повернуть голову, то можно уткнуться носом, прямо ему в шею. Неожиданное желание встревожило Клер, однако усилием воли она заставка себя остаться на месте.

– Забудь об этом. Я не собираюсь заниматься твоими покупками.

– Ну, пожалуйста…

– Даже не надейся.

– А если я заблужусь?

– Купи карту.

– Мне не нужна карта. «Лэндкрузер» оборудован навигационной системой. – Себастьян усмехнулся и слегка отстранился. – В детстве ты была забавнее.

– В детстве я была беспомощной и уязвимой. Но теперь уже, к счастью, выросла, так что провести меня тебе не удастся.

– Дело в том, что ты хотела, чтобы я тебя обманывал. – Он широко улыбнулся и направился к выходу. – Да и сейчас тоже хочешь.

С этими словами Вон вышел и закрыл за собой дверь, так что Клер даже не успела ни ответить ему, ни сказать «до свидания». Она вернулась в кухню, взяла бокалы и поставила рядом с мойкой. Неправда. Ей вовсе не хотелось быть обманутой. А вот нравиться хотелось. Она включила кран и капнула в раковину немного лимонного «Джоя». Да, ей всегда хотелось нравиться умному, веселому и озорному парню. Наверное, в этом и заключалась история ее жизни. История грустная и даже немного жалостливая, но в, то, же время правдивая.

Раковина наполнилась, Клер выключила воду и опустила бокалы в теплую пушистую пену. Если честно и непредвзято взглянуть на собственное прошлое, то можно обнаружить все те же деструктивные принципы. А если довести честность до крайнего, почти болезненного предела, то придется признать, что она позволила детству оказать влияние на свою дальнейшую, взрослую, жизнь.

Конечно, сознаться в этом нелегко, но игнорировать очевидное просто глупо. Она действительно не хотела об этом думать, но всего лишь потому, что ненавидела шаблоны и штампы.

В колледже Клер всерьез занималась социологией и с интересом читала все, что касалось детей, выросших в неполных семьях. Себя она считала исключением из статистических данных. А статистика с суровой непреклонностью свидетельствовала, что девочки, воспитанные без отца, раньше и активнее приходят в сексуальною жизнь, а также больше подвержены риску самоубийства и преступлений. Ей самой ни разу в жизни не приходила в голову мысль об убийстве. Полиция ни разу ее не задерживала, а девственность она потеряла на первом курсе колледжа, в то время как ее подруги из полных семей сделали это еще в школе. Так что Клер убедила себя в полном отсутствии у нее классических комплексов и синдромов.

Нет, Клер вовсе не могла заподозрить себя в сексуальной неразборчивости. Она всего лишь страдала от эмоциональной пустоты, а потому постоянно искала мужского одобрения, чтобы заполнить душевный вакуум. И вовсе незачем было чересчур внимательно вглядываться в собственную жизнь, чтобы понять, почему для внутреннего комфорта ей требовалось мужское внимание.