От любви с ума не сходят

- Элементарно, Ватсон. Корпуса закрываются в семь вечера, и гардеробщицы уходят домой. Но приемный покой открыт всю ночь, и задержавшиеся на работе врачи, как и запоздавшие посетители, уходят домой через него, то есть через восьмой корпус. Туда же все время приезжают машины «Скорой помощи», и на шатающихся по коридору людей без халатов никто не обращает внимания - мало ли родственников и сопровождающих приезжают на «скорых»?

- Чужому пройти незамеченным через приемное отделение гораздо легче, чем своему, - дополнила я Володю. - На чужого - например на Кирилла Воронцова - никто не обратил бы внимания. А вот Сучков так просто бы не прошел, его тут же бы заметили.

- И что же, если ты направляешься в корпус в неположенное время, например в половине одиннадцатого вечера, - напомню, что Аля была найдена мертвой в одиннадцать - тебя так никто ни о чем и не спросит? - в голосе Эрика звучало недоверие.

- Ну почему же, могут и спросить - тогда ты скажешь, что тебя срочно вызвали в реанимацию, и никто тебя больше не станет задерживать, - ответил за меня Володя. - Аля часто так инструктировала родственников своих пациентов, с которыми хотела побеседовать вечером, чтобы никто не мешал.

- Что ж, давайте подведем итоги, - Эрик говорил не терпящим возражений тоном, и я поняла, что он ни за что не даст отнять у себя лавров Великого Детектива. - Таким образом, убийца через приемный покой свободно мог проникнуть в больницу и потом в психосоматическое отделение и ординаторскую, где работала Аля - если только он знал больничные порядки и у него была своя гранка. То есть это мог быть любой из выписавшихся Алиных больных, например Кирилл Воронцов, или сотрудник Конторы. Тех, кто работал в больнице и в тот вечер не дежурил, например Сучкова, легко бы опознали, а это ненужный риск. Значит, если убийство задумал он или его сообщники, он сделал бы это чужими руками - скорее всего, руками санитара Витамина.

Что ж, по-моему, у нас уже кое-что прояснилось…

И тут мужчины, как по команде, посмотрели на меня, и в глазах их была тревога; не могу сказать, что это мне было неприятно. Наконец Эрик сказал:

- Если мы правы насчет Витамина, то будь осторожнее: убийца рядом с тобой. И это он, скорее всего, так напугал нас в тот вечер.

- И вообще, пожалуйста, не ходи никуда одна - и прежде всего в морг, - это уже был Володя.

Я умилилась, умильно им это пообещала, и на этой серьезной ноте мы и расстались, договорившись, что все свободное время в ближайшие дни посвятим поискам и расспросам свидетелей.

16

На следующий же день - вернее, на следующую же ночь, - кое-какие версии гибели Али отпали сами собой, и этому можно было бы радоваться, если бы прогресс в нашем расследовании чуть не стоил мне жизни. Впрочем, если не считать легкого шока, я осталась живой и невредимой, так что наутро я уже радовалась.

Это суточное дежурство началось для меня очень удачно. Во-первых, пациенты в моем собственном отделении вели себя, как паиньки, так что мы с Ирой Милославской, дежурной сестрой по третьему этажу, даже забеспокоились: так хорошо не бывает. На пятом этаже все тоже было относительно спокойно, там царила величественная Клава, и она без моей помощи утихомирила одну чересчур разошедшуюся больную. Я прошла по палатам, проверила состояние особо тяжелых пациентов: мать, на глазах у которой сын попал под машину, мирно спала, накачанная лекарствами; пожилая учительница, которая никогда в жизни не пила и не курила, но тем не менее каким-то образом заработала себе цирроз печени и теперь, умирая, злилась на весь мир, сегодня не доводила до слез очередную жертву, а тихо что-то писала. Студент по имени Феликс, который накануне пытался покончить с собой из-за того, что им пренебрегла девушка, находился в отделении, не пытался убежать и даже удостоил меня разговором - я вздохнула с облегчением, потому что Володя очень беспокоился по его поводу и даже звонил мне из дома.

Таким образом, у меня оставалось более чем достаточно времени, чтобы поговорить с двумя вызванными на этот вечер мужчинами, блудным мужем одной пациентки и оскорбленным женихом другой. И тут я осталась собой довольна. Блудному мужу, доведшему жену до нервного срыва тем, что два раза в неделю собирал вещи и уходил навсегда к любовнице, а через день навеки возвращался, я поставила ультиматум: велела решить окончательно и бесповоротно, с кем из двух дам он остается, и дала неделю на размышление; он удалился, жалобно виляя хвостом.