От Лукова с любовью

От этого она запыхтела и отодвинулась всего на пару сантиметров.

– Давай сделаем передышку и поболтаем. Все равно наступит момент, когда ты расскажешь мне, – заявила она, и это было правдой.

Но…

Просто я вынесла на своих плечах столько провалов… что мне часто казалось, что год назад я достигла своего предела.

Мама была тем человеком, которого мне хотелось больше всего защитить, потому что, пока я росла, она единолично платила за все, так как мой отец думал, что это пустая трата денег, и «разве нет ничего другого, чем может заняться Джесмин?» – спрашивал он всегда, не зная, что она обычно включала громкую связь и моя вонючая задница всегда слушала его. В то время когда он навещал нас, мама говорила ему, что мы не нуждаемся в его поддержке или не хотим ее… даже если это означало, что она постоянно годами запаздывала с оплатой счетов. Оглядываясь назад, я не понимала, как она умудрялась выкручиваться, как сумела не оставить нас без крыши над головой, оплачивать счета и кормить нас.

Я не была уверена, что сама была бы способна на такое. Но она сделала для меня все. А я смогла отплатить ей лишь тем, что пару раз «выиграла» второе место.

Я ни разу не смогла победить после того, как перешла во взрослую категорию, и никто на самом деле не понимал, почему так происходит. Никто, кроме меня.

Она заслуживала лучшего, и мне захотелось вернуть ей долг.

– Джесмииииии, – игриво подвывала мама мне на ухо, крепче прижимаясь ко мне и не обращая внимания на то, что мне не нравилось то, что она делает. – Просто расскажи мне. Я знаю, что ты хочешь рассказать. Я никому не скажу. Обещаю.

– Нет, – презрительно усмехнулась я, очевидно сытая по горло, зная, что она понимает это. – И ты – лгунья.

– Я – лгунья? – имела наглость спросить моя мать, словно искренне верила тому бреду, который несла насчет того, что она не проговорится. Я была болтушкой, но от кого же я это унаследовала? От нее.

– Не стоит обещать мне, что ты будешь хранить секрет, – настаивала я, кося на нее глазом и пытаясь потянуть время, чтобы обдумать то, что я могла бы сказать, прежде чем бросаться головой в омут.

Стоило ли говорить ей? Она уже поняла, что я что-то скрываю.

Я поняла, что она у меня в руках, когда она шумно вздохнула, зная, что она такая, какая есть – ужасная, жуткая врушка.

– Хорошо, я скажу только… одному человеку. Договорились?

– Кому?

Она замолчала. Это оттого, что было слишком много людей, которым она обычно все выбалтывала. Ей нужно было выбрать. Господи.

– Бену.

Ее мужу Номер четыре. Краешком глаза я могла видеть только ее рыжие волосы, но я знала, что это было так же верно, как и то, что я поверю в это. Она не собиралась pасслабляться. Тем более теперь, когда я дала ей понять, что знаю, что она несет чушь собачью.

Я вздохнула. Сейчас или никогда?

– Я не хотела, чтобы ты волновалась…

– О боже, – практически выдохнула она, и я поняла, что уже слишком поздно.

Закатив глаза, я всем телом развернулась в ее сторону, так чтобы я могла смотреть ей в глаза.

– Нет, мама. Нет. Не беспокойся. Я даже не собиралась ничего говорить…

– Скажи мне, – прошептала она хриплым голосом, звучавшим как голос одержимого бесами ребенка из фильма ужасов.

Я моргнула.

– Если ты пообещаешь, что никогда больше не станешь говорить таким голосом.

Мама застонала и снова принялась примерять на себя свою любимую роль паукообразной обезьяны, душа меня в своих объятиях.

– Хорошо. Я обещаю. Скажи мне.

– Я… – Замолчав, я скользнула по ней взглядом, стараясь подбирать слова так, чтобы как можно спокойнее объяснить ей, что произошло. – Ладно. Но не волнуйся.

– Я уже сказала, что не буду, – проговорила она, но даже сама себе не поверила.

– У меня была встреча…

– Я знаю. Ты говорила мне. По поводу чего?

Я вздохнула, бросая на нее взгляд, которого она не могла видеть, за что я была благодарна, потому что она могла бы шлепнуть меня, если бы заметила. Я даже не понимала, почему я думала, что смогу умолчать об этом. Можно было на пальцах одной руки пересчитать то, о чем я никогда не рассказывала ей и что мне до сих пор удавалось скрыть.

– Помнишь тренера Ли?

Она не шевельнулась.

– Да.

– Тренер Ли спросила меня, не хочу ли я в следующем сезоне стать партнершей Ивана.

Молчание.

Мама ничего не сказала. Ни единого слова. Возможно, это было первый раз, когда она промолчала.

Я качнула плечом, на котором лежала ее голова, осмысливая тот факт, что она по-прежнему не шевелилась и ничего не говорила.

– Я думала, что у меня есть еще несколько лет, пока ты не доживешь до того возраста, когда начнешь засыпать на ходу.

– Надо было оставить тебя в пожарном депо, – бросила она в ответ, не упустив из сказанного мной ни слова, при этом ее голова не сдвинулась с моего плеча.

Но больше она ничего не сказала.

Что происходило, черт возьми?