От Лукова с любовью

– Ты думаешь, что мне не следовало это делать?

Бросив на меня взгляд и склонив голову набок, она секунду колебалась.

– Дело не в том, что я думаю, что тебе не следует это делать, но я хочу быть уверенной в том, что они не обманут тебя.

Что?

– В прошлом году мне едва удалось избежать ареста, Ворчун. Не думаю, что смогу связать себе руки, если кто-нибудь еще захочет обвести тебя вокруг пальца, – объяснила она, словно это было само собой разумеющимся.

Я моргнула.

– Ты же защищала его два часа назад.

Она закатила глаза.

– Это было до того, как я услышала, что он может стать твоим партнером.

Какое это имело значение?

Теперь она в свою очередь моргнула.

– Я только хочу знать, почему ты не согласилась, не раздумывая.

Я сумела ответить только двумя словами:

– Потому что.

– Потому что что?

Я пожала плечами, прислоняясь к ней. Я не хотела говорить ей о том, как я боялась не выиграть, и обо всем, что могло бы произойти потом, поэтому я оставила эти мысли при себе.

– Мама, сейчас я работаю у Мэтти больше времени. Я планировала два раза в неделю ходить вместе с Джоджо в спортзал, даже если он сачкует на каждой тренировке. Я строила планы вместе с Себастьяном. Раз в две недели я вместе с Тэйли хожу на скалолазание. Просто я не хочу подводить их. Я не хочу, чтобы они думали, что недостаточно много значат для меня. – Тем более пока они еще не решили, что я – трепло, которому наплевать на них, но ведь это не так.

Мама наморщила лоб, и по ее лицу промелькнула тень настороженности.

– Дело в этом?

Я снова дернула плечом, у меня в горле образовался ком из правды и лжи, пытавшийся вырваться наружу.

Казалось, она не до конца верила мне, но больше не стала комментировать, как делала обычно.

– То есть ты боишься, что тебе не хватит времени?

Я сглотнула.

– Я не хочу отступаться от своего слова. И без того довольно. – Раньше я не понимала, как сильно мне не хватает их – моих братьев и сестер, – но теперь я поняла. Просто легко не думать о том, чего у тебя нет, когда твои мысли заняты другими вещами.

По ее губам пробежала легкая улыбка, однако она была мастером не только выпытывать у меня все и обращаться со мной как с ребенком или ворковать со мной. Тем не менее слова, слетевшие затем с ее губ, абсолютно не соответствовали тому, что было написано у нее на лице.

– Это похоже на договор купли-продажи, Ворчун, но ладно. Всему свое время.

Я, прищурившись, посмотрела на нее.

– Сообщи Мэтти о своем графике. Раньше ты не работала так много, и он выживал. Скажи своим братьям и сестре. Если ты начнешь снова тренироваться, ты все равно сможешь проводить с ними время, Джесмин. Все, чего они хотят, это быть с тобой, и неважно, чем вы занимаетесь вместе.

У меня все сжалось внутри от разочарования, но, возможно, главным образом от чувства вины, которое вызвали у меня ее слова.

– Тебе не нужно дарить каждому из них по шесть часов в неделю. Даже трех не нужно. Достаточно немного времени. К тому же, держу пари, даже не каждую неделю.

Я сжала зубы, чтобы сдержать дрожь, но не была уверена, что это сработало.

Она знала, что я думаю и чувствую, но ничем не выдала себя, потому что продолжила:

– У тебя может быть жизнь за пределами фигурного катания. Ты можешь делать все что хочешь, ты знаешь это. Просто ты должна постараться, чтобы все получилось.

Сколько раз в прошлом она повторяла мне те же самые слова? Сотню? Тысячу?

Я сглотнула, но не подняла глаз.

– Что ты имеешь в виду?

Она снова скользнула по мне взглядом.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты можешь делать в этой жизни все, что захочешь, Джесмин. Но я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы тебя ценили.

У меня защипало в носу, но я не могла не заметить предостережения в ее голосе.

– Так ты думаешь, что мне не следует этого делать?

Женщина, ездившая на все до единого соревнования, которые она была способна себе позволить, которая всегда проверяла, что я посетила каждый урок, который должна была посещать, которая аплодировала мне даже тогда, когда я была не на высоте, склонив голову набок, приподняла плечо.

– Я думаю, ты должна сделать это, но не думаю, что ты должна продавать себя так дешево. Нет никого лучше тебя, к кому он мог бы обратиться с такой просьбой. Даже если это всего на год. Он не делает тебе одолжения, обращаясь к тебе с просьбой. Это ты делаешь ему одолжение. И если он такой кретин, что захочет каким-то образом причинить тебе боль, – она улыбнулась, – я буду твоим алиби, если что-то случится с его роскошной машиной. Я знаю, как она выглядит.

Мне не хотелось улыбаться в ответ на ее предложение, но я ничего не смогла с собой поделать.

Мамино лицо смягчилось, и она дотронулась пальцами до моей щеки.

– Я знаю, что ты тоскуешь.

Тоскую? От всплеска эмоций или от еще какой-то подобной фигни у меня перехватило горло, и мне просто захотелось заплакать. Мне. Захотелось заплакать. Как давно я собиралась сделать это.