От лжи к покаянию. Российская историография о масштабах репрессий и потерь СССР в 1937–1945 годах

В 1937–1938 гг. подверглись аресту по обвинению в политических преступлениях 1 575 259 человек[99]. Среди них было относительно немного ЧСИРов. Но и те из них, кто не был арестован, осужден, в полной мере испытали на себе пресс государственного репрессивного механизма. Члены семей «изменников родины» подверглись серьезным политическим, экономическим, социальным и моральным ограничениям и дискриминациям. Клеймо ЧСИРа до конца жизни довлело над невинными людьми и перешло по наследству к их детям. Всех их с полным правом можно отнести к репрессированным или как минимум – к пострадавшим. Если принять во внимание, что по Всесоюзной переписи населения 1939 г. наибольшее распространение в СССР получили семьи, состоящие из 2–3 человек[100], то количество тех, кто реально пострадал от репрессий, мы можем, по крайней мере, удвоить. Не говоря уже о родителях и других близких родственниках репрессированных, помимо их жен (мужей) и детей.

Рассуждения о масштабах политических репрессий будут неполными и незаконченными, если мы не попытаемся хотя бы в общих чертах проанализировать цели «большого террора» и его последствия.

На наш взгляд, существуют две большие причины, по которым был развязан политический террор в 1937–1938 годах. Во-первых, террор был направлен против лиц, отдельных категорий и групп граждан, которые могли представлять гипотетическую угрозу для Сталина или его строя. Истребление потенциальной «пятой колонны» стало важным условием подготовки страны «по-Сталински» к предстоящей войне. Во-вторых, массовые политические репрессии образца 1937–1938 года завершили формирование жестокого тоталитарного режима в СССР. С помощью террора большевики решали сложные политические, экономические, социальные, национальные, культурные и иные проблемы. Он стал инструментом нагнетания в обществе страха, который держал людей в повиновении, исключил возможность организации сопротивления. Террор и страх явились методами конструирования нового советского человека, которому были привиты гены управляемости, единомыслия, идеологической зашоренности.

Массовые политические репрессии 1937–1938 годов имели для жизни общества и государства серьезные негативные последствия, некоторые из которых проявляются до сих пор. Укажем наиболее важные из них.

Террор нанес огромный урон всем сферам жизни общества. Произволу подверглись сотни тысяч ни в чем не повинных людей. Репрессии обезглавили промышленность, армию, сферу образования, науки, культуры. Пострадали партийные, комсомольские, советские, правоохранительные органы[101]. В Красной Армии накануне Великой Отечественной войны было незаконно репрессировано около 40 тысяч офицеров[102].

В годы «большого террора» была «опробована» политика массового насильственного переселения. Первыми ее жертвами стали корейцы, а в последующие годы – десятки депортированных народов.

Политический террор имел ярко выраженный экономический аспект. Все крупные промышленные объекты первых пятилеток сооружались с использованием дешевого, принудительного труда заключенных, в том числе и политических. Без применения рабской силы невозможно было вводить в среднем 700 предприятий в год[103].

В 1920–1950-е годы через лагеря, колонии, тюрьмы и иные места лишения свободы прошли десятки миллионов человек[104]. Только в 1930-х годах в места заключения, ссылку и высылку было направлено около 2 млн человек, осужденных по политическим мотивам[105]. Субкультура уголовного мира, его ценности, приоритеты, язык были навязаны обществу.

То, что определяло атмосферу общества 1937–1938 годов – государственное беззаконие и произвол, страх, двойная мораль, единомыслие – не в полной мере преодолены и сегодня.

1.2. Погибшие на войне в официальной и народной памяти

Важнейшее значение для оценки любой войны имеют ее результаты, ее цена. В ней, как в фокусе, сосредоточена вся война. От предпосылок, масштабов, последствий и влияния на последующее развитие страны и мира. Исходя из того, что Вторая мировая и Великая Отечественная войны занимают особое место в истории XX века, выявление истинных масштабов потерь является не только важнейшей научной, нравственной задачей, но и политической проблемой. Пока они не будут решены, историю войны нельзя считать исследованной.