От лжи к покаянию. Российская историография о масштабах репрессий и потерь СССР в 1937–1945 годах

Приказы НКВД СССР № 00447 и № 00486, а также подобные документы, изданные и реализованные в 1937–1938 годах, породили в обществе атмосферу страха, безысходности, двойной морали, доносительства, шпиономании. Всюду шел поиск «врагов народа», «шпионов иностранных разведок». «Лимиты» на арест «изменников родины», утверждавшиеся в центре, служили для местных органов НКВД руководством к действию, но на практике они не всегда регулировали процесс разоблачения «врагов народа». Людей арестовывали по формальным поводам и без них. В органах НКВД шло своеобразное «соцсоревнование» за наибольшее выявление в данном районе, городе, области, крае, республике «врагов народа». Особый, упрощенный порядок ведения дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти, действовавший с 1 декабря 1934 года и аналогичный порядок по делам о вредительстве и диверсиях, введенный 14 сентября 1937 года[68], фактически неограниченные полномочия «троек», заочно осуждавших десятки, сотни тысяч «контрреволюционеров», привлекательный образ всесильного наркомвнудельца, рисовавшийся и тиражировавшийся средствами массовой информации привели к тому, что НКВД на каком-то этапе вышло из-под контроля, даже Политбюро ЦК ВКП (б). Масштабы борьбы против «врагов народа» превзошли все ожидания, пресловутые «плановые задания» были многократно перевыполнены. Самые масштабные репрессивные акции «большого террора», проведенные в 1937–1938 годах, привели к огромным жертвам и необратимым последствиям.

Сохранились многочисленные документальные и эмоциональные свидетельства о разыгравшейся в те годы средневековой трагедии. Обратимся к фактам, приведенным в Информации от 30 января 1938 года и.о. прокурора Краснодарского края Востокова на имя Прокурора СССР Вышинского: «… по Краснодарскому краю репрессировано по 1-й и 2-й категориям свыше 20 000 человек[69], члены семейств которых теперь… обращаются в краевую прокуратуру. Поток жалобщиков имеет тенденцию к постоянному увеличению и обещает в феврале-марте возрасти до больших размеров.

В тюрьмах края содержится под стражей 16 860 человек, при лимите в 2760 чел., налицо исключительная перегрузка, имело место уже появление инфекционных заболеваний заключенных в Краснодарской, Армавирской и Майкопской тюрьмах (сыпной и брюшной тиф)»[70]. Далее и.о. прокурора края Л. А. Востоков пишет о том, что около тюрем в Краснодаре, Армавире, Новороссийске скапливалось большое количество родственников, пытавшихся узнать что-либо о судьбах заключенных, передать им одежду и продукты, получить свидание. Толпы людей не рассеивались даже ночью. Некоторые жили около тюрем по несколько дней. Складские помещения в Краснодарской тюрьме и почтамте были забиты посылками, адресованными заключенным[71]. Спустя шесть месяцев после начала операции по репрессированию антисоветских элементов, краевой чиновник рисует фактически картину стихийного бедствия. В тюрьмах края находилось заключенных в шесть раз больше, чем в них мест. Тысячи родственников готовы были ночевать у тюрем, лишь бы узнать хоть какую-то информацию о судьбах своих близких.

Наряду с репрессиями в отношении «врагов народа», членов их семей, в 1937–1938 годах были проведены так называемые национальные операции, имевшие своей целью борьбу с «пятой колонной». Преследованию подверглись, прежде всего, представители национальностей, чья историческая родина представляла для СССР угрозу и опасность, а также сопредельных с ней стран. Одной из первых и самой массовой стала «польская» операция. 11 августа 1937 года оперативный приказ НКВД СССР № 00485 санкционировал проведение операции против «польской разведки»[72]. В 1937–1938 годах было репрессировано около 140 тысяч поляков или граждан, имевших какие-либо связи с Польшей[73]. Еще одна широкомасштабная операция – «немецкая» – началась в июле 1937 года. Оперативный приказ НКВД СССР № 00439 от 25 июля 1937 года предписывал арестовать всех немцев, работавших на оборонных заводах[74]. Затем в репрессивной практике преследованиям подверглись десятки тысяч немцев, трудившиеся в различных сферах и проживавших на всей территории СССР. По «немецкой» национальной операции было осуждено в 1937–1938 годах 37,7–38,3 тысячи немцев[75].