От Мадрида до Халхин-Гола

А в это время женщины безжалостно расправлялись с косметикой — стирали губную помаду, снимали наклеенные ресницы, свертывали в аккуратные пучки волосы.

Из кабины вышел летчик. Он поздоровался со всеми. С трудом подбирая русские слова, сказал Евгению:

— Здравствуй, русский летчик!

И тут же добавил:

— Через час будем на республиканской земле.

Так Степанов попал в Испанию. Его спросили:

— На чем хотите летать?

Степанов ответил:

— Направьте меня в эскадрилью Серова.

Он уже немало наслышался об этой замечательной летной семье.

Серов встретил новичка тепло, просто. Вызвал Евгения Антонова:

— Вот, Женя, даю тебе два дня. Тренируй новенького с утра до вечера. Но только смотри не увлекайся, работайте над своим аэродромом. — И погрозил: — Чтобы дальше — ни-ни!

Степанову не терпелось в настоящий бой, а тут снова тренировки. Однако скоро он огорчился уже совсем по иной причине. Антонов уже на следующий день просто «загонял» новичка: как ни старался Степанов, глядь, а Антонов опять висит над хвостом его самолета. А на земле твердит Степанову:

— Дави сок из машины. Жми!

На помощь Степанову пришел Михаил Якушин.

— Летай, Женя, с фиолетовыми искорками, тогда обязательно антоновский пыл потушишь.

— С какими фиолетовыми искорками? — удивился Степанов.

— С самыми обыкновенными! Ты же истребитель. Вспомни-ка: чем энергичнее выводишь машину из пикирования, тем больше перегрузка. Вот и в бою так же. Иногда на какое-то мгновение в глазах появляются фиолетовые звездочки. Значит, организм испытывает предельную перегрузку. Но тут же звездочки пропадают, и тогда перед тобой вырисовывается другой предмет — хвост самолета противника. Вот так! Понял.

Евгений Степанов.

На другой день Степанов вел «бой» на пределе своих сил. Выводя машину из пикирования, он так резко потянул на себя ручку управления, что в глазах действительно потемнело и впереди запрыгали те самые звездочки. А через долю секунды он уже имел неоспоримое преимущество над Антоновым.

Прошел еще один день, и Серов сказал:

— Теперь, друг, пора и в бой.

Боевой путь Степанова до поры до времени был обычным. За короткое время он стал настоящим серовцем. А это значило многое!

В штурме аэродрома Гарапинильос Степанов участвовал в составе ударной группы. Это он первым перенес огонь своих пулеметов на вражеские ангары, один из которых был набит самолетами. В результате двух атак Степанова и Антонова ангар сгорел дотла.

Однажды дежурному звену пришлось ночью вылететь по тревоге: с острова Майорка на Барселону шла вражеская группа бомбардировщиков. Летчики дежурного звена разошлись разными курсами на самостоятельный поиск противника. Полет был действительно полностью самостоятельным: ведь летали тогда без радиооборудования. Степанову удалось обнаружить группу из девяти трехмоторных бомбардировщиков «Савой-81». Он смело атаковал их и сбил один самолет. Тот рухнул на окраине Барселоны. Экипаж дежурного катера береговой охраны утверждал также, что видел огненные вспышки в море. По-видимому, Степанову удалось сбить и второй самолет. Правда, на месте предполагаемого падения другого бомбардировщика на поверхности воды обломков самолета не обнаружили, заметили лишь масляные пятна, но так или иначе это была немалая удача. Казалось, военное счастье сопутствует молодому летчику.

Однако на войне как на войне. И со Степановым случилось самое страшное…

Часто в воздухе, совсем близко от его самолета, рвались зенитные снаряды, оставляя в небе черные шапки дыма. Летчик привык видеть их каждый день и уже словно не замечал. Но вот — это было уже после нашего отъезда на Родину — 17 января 1938 года в бою над Теруэльским участком фронта самолет Степанова будто швырнуло в сторону. На какое-то мгновение летчик потерял сознание, а когда пришел в себя, то понял: самолет неуправляем и с огромной скоростью стремится к земле. Оставалась только одна надежда — парашют. Шелковый купол развернулся, но и парашют был сильно поврежден. Несколько оборванных стропов хлестало по воздуху, точно длинные кнуты. Купол плыл не ровно, а как-то боком. Скорость снижения была значительно большей, чем нормальная. Удар о землю. Что-то хрустнуло в правой ноге, и летчик потерял сознание.

Он пришел в себя, услышав оклик: «Рохо!» («Красный!»). И все сразу стало ясно: приземлился на территории франкистов. Степанов попытался вскочить, но тут же ударом по голове его свалили на землю. Его били прикладами, ногами, били зверски.

Плен! Это самое страшное, что может случиться с солдатом на войне. Что может быть мучительнее бессилия перед врагом, тревожнее полной неизвестности: что будет с тобой через час, завтра, послезавтра? И наступит ли это послезавтра? Каким бы ожесточенным ни был бой, но в бою ты хозяин своей судьбы, ты свободен, и все зависит от тебя. А в плену…