От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

- .баный бабай, - тихо сказала София, - Зашибись будущее меня ждало. Зато своими глазами все увидела. Могла и рядом с моими любимыми прилечь, за компанию. А потом сначала первая царская милость, мать ее за ногу, пожизненное, потом вторая – пятнадцать лет заключения. Если бы амнистия потом не пришла, можно было бы сказать с уверенностью: повезло Алеше. А так, зная, что амнистия позже пришла, вывод один: не повезло ему.

Девушка заплакала.

«Правильно я согласилась приехать в столицу, правильно решила отомстить за бедного тятеньку и Алешеньку, теперь, после посещения Шлиссельбурга, последние сомнения отпали», - подумала София, - «Теперь самое главное – не вернуться в Шлиссельбург, да не просто в город, а уже на остров и несколько в другом качестве».

Вернувшись на конспиративную квартиру, девушка упала на кровать и думала только об одном: быстрее бы уже все прошло, и она могла вернуться обратно в Москву.

В то время, когда другие люди занимались подготовкой пиротехники, София беззаботно гуляла по столице. Девушку до сих пор ни о чем не предупредили, и она радовалась тому, что может спокойно отдыхать.

«Деньги мне уже заплачены», - думала она, - «Так что пусть хоть ничего не делают, не моя проблема».

Софии, из-за ее не самого лучшего самочувствия, было довольно-таки все равно, что будет происходить. Конечно, идея о свержении власти казалась девушке заманчивой, но София решила, что больше руководить или принимать активное участие она ни в чем не будет.

Погуляв днем по городу, вечером София решила сходить в театр. Театральная постановка очень понравилась девушке, София уже даже не жалела, что приехала, по-видимому, слишком рано в столицу.

Девушка шла по ночному городу, думала об Алексее, о том, как ей удалось в 1887 году сбежать из-под конвоя с баржи, которая отправлялась в Шлиссельбург.

«Может, еще раз к врачу сходить?» - подумала София, взглянув на свои руки, - «Может, что-нибудь смогут с ними сделать? Возможно, за пару лет медицина уже шагнула вперед и можно как-то избавиться от этих шрамов, следов проклятого царского режима».

На следующий же день девушка решила сходить к одному очень известному профессору, на совет которого она очень надеялась.

- Несчастный случай на фабрике, машинное масло попало в рану, шрам зажил, синие полосы не сходят, - сказала София заученную фразу.

- Мадам, - сказал профессор девушке, - Это вы можете говорить какому-нибудь фельдшеру, который окончил на тройки провинциальные курсы, а мне уж скажите правду. При каких обстоятельствах вы так умудрились испортить себе руки.

София растерялась, так как не знала, что сказать. Правду девушке говорить не слишком хотелось, а врать казалось бессмысленным.

- Давайте я начну с того, что вижу, - сказал профессор, - Может быть, так вам легче будет начать говорить. Это, однозначно, не производственная травма. Насчет машинного масла – да, оно явно присутствует. Но след уж слишком ровный. В принципе, подобные следы, только не синие, а более розовато-бордовых оттенков, остаются после кандалов. Теперь уже говорите как есть.

София покраснела, а потом начала говорить:

- Да, вы правы. Это не производственная травма. Июнь 1887 года, меня из Петропавловской крепости должны переправить на барже в Шлиссельбургскую. Подкандальники не надеты. Руки уже успела натереть. Взор падает на забытое машинное масло на барже, я обливаю им руки и снимаю кандалы. По пути успеваю еще больше расшевелить раны. Потом побег, но вы на эту тему можете не волноваться, пришла амнистия, у меня есть паспорт, могу показать.

- Да нужен мне ваш паспорт, - отмахнулся профессор, - Давайте руки сюда еще раз, посмотрю, может, что можно сделать.

Внимательно осмотрев руки девушки, профессор сказал:

- Знаете, в Германии не так давно был открыт метод лечения жидким азотом, конечно, я не могу давать никакой гарантии, но можно попробовать этот способ в вашем случае. С одного раза, наверное, ничего не сойдет, а после нескольких визитов, надеюсь, поможет.

София очень обрадовалась этому известию и с надеждой ждала, поможет ей это или нет.

Через некоторое время увидев, что руки у нее полностью пришли в норму, София плакала.

«Бедные мои ручки, хоть сейчас будут нормальными, без этих проклятых меток царизма, гореть ему в аду», - думала девушка, - «Хоть сейчас смогу ходить как человек в открытых платьях и не думать о том, кто что подумал о моих руках. Больше не придется врать про травму на фабрике».

- Профессор, спасибо вам огромное, - прощаясь с доктором, говорила София, - Вы не представляете, как я теперь счастлива, что как человек выгляжу, что на меня не косятся как на только что освободившуюся каторжанку. Ведь не каждому же объяснишь, что следы от кандалов другого цвета и формы.

Долго благодарив профессора, София вышла на улицу. Девушка была счастлива, что теперь она не отличается от остального населения и что теперь она полностью освободилась от своего прошлого, которое периодически раздражало ее.

«Все, теперь я совершенно обычный человек, который будет строить свою жизнь самостоятельно и как захочет», - думала София.