От марксизма к постмарксизму?

Сознательный, неортодоксальный мир-системный анализ был живительной силой для критического социального анализа. Развитый в середине 1970‐х годов Валлерстайном и др. и в настоящий момент распространенный на новые области Арриги, он также оказался стимулирующим для коллег вне школы, которые были часто не согласны с исходными посылками. Хотя социологи и находятся на первых ролях, сам анализ преимущественно экономический и исторический, в то время как его внимание к глобальным отношениям сил/власти добавляет критически важное политическое измерение. К слову, этот подход оказался более плодотворным, чем резкие погружения в теории глобализации. С уникальным чувством осознания границ «себя» в истории Валлерстайн уже предупредил своих последователей и сторонников о грядущей кончине проекта в его первоначальном виде; основой для его предвидения была именно степень успеха и имплицитное признание жизнеспособности глобального анализа296. Можно было бы добавить, что, единожды признав планетарный мир в качестве центрального и наиболее важного фокуса для социального анализа, следует ожидать развития разных подходов к глобальным исследованиям.

Тезисы Арриги и Валлерстайна о надвигающемся конце света были упомянуты выше. Две другие значимые, но гораздо более приземленные комбинации экономики и истории избегают эпохальных утверждений и спекуляций на тему глобальных сдвигов власти. Роберт Бреннер, заработавший себе имя трудом об истоках капитализма, которые были настолько прогрессивными, что породили «дебаты Бреннера», обсуждаемые нами в главе 2, создал экономическую историю послевоенного развитого капитализма, «Экономику глобальной турбулентности» (2006)297. Движущей аналитической силой здесь – усиливающейся из‐за изобилия эмпирических данных и их темпоральных чередований – является тенденция к появлению избытка производственных мощностей и снижению нормы прибыли. Ученый из Оксфорда, Эндрю Глин, предложил сжатое и легкое в чтении обозрение последних тенденций в развитии капитализма и их воздействия на благосостояние людей298. Бреннер предсказывает продолжающуюся турбулентность; Глин видит нисходящие тенденции и перспективы для рабочих в богатых странах и заканчивает постановкой вопроса о значении будущего роста, делая выбор в пользу удивительной утопии или, по‐другому, «ухода в отставку», «базового дохода».

Арриги обратился к Адаму Смиту в своей большой работе о новом значении Китая – в упомянутой выше книге «Адам Смит в Пекине». Серьезно переосмыслив «Богатство народов», Арриги показал, что Смит как рыночный экономист был поглощен Смитом, приверженцем моральной философии Просвещения, озабоченным вопросами глобальной справедливости. Арриги утверждает, что провал проекта «Нового американского века» и подъем Китая приближают мир к межнациональному, межцивилизационному равенству более, «чем когда-либо». Это происходит не только из-за размера и динамики китайского экономического роста, но также из-за его характера, который приводится в движение рыночными возможностями без ущемления прав производителей владением частной собственностью на местах и интенсивной, дешевой, но здоровой и образованной рабочей силой.

Китайская экономика в конце 1970‐х годов начинала с аграрных домохозяйств и с малых местных предприятий для городков и деревень, не располагая сельским населением, которое имело бы достаточно средств к существованию. Этот путь отличается от развития европейского капитализма. Но в отличие от этих свидетельств исторические и современные экстраполяции Арриги куда более сомнительны. Начиная с анализа современного Китая, Арриги утверждает, что «…отлучение сельскохозяйственных производителей от средств производства было скорее результатом созидательного разрушения капитализма, нежели одним из его предварительных условий»299. Также считал Роберт Бреннер. Современные производственные успехи Китая совершенно точно основываются на труде лишенного имущества рабочего класса, временами даже попадающего в условия, напоминающие рабские, в то время как образование и здравоохранение в сельской местности, по крайней мере до определенного уровня, становятся все менее доступными по мере введения платы, которая делает их слишком дорогими для бедняков. Арриги написал талантливую работу, но в XXI веке национальные модели прогрессивной политической экономии становится все сложнее продать.