От Мексики до Антарктиды и обратно

Парк Паленке обширен. Здесь сохранились дворцы и храмы, пирамиды и башня обсерватории – всё это посреди джунглей. Часть территории расчистили для туристов, но многие руины остались в первозданном виде: заросшие мхом, с корнями деревьев, разрывающими старые камни.

На барельефах майя можно разглядеть иероглифические надписи. Это письмо напоминает квадраты с закруглёнными краями. В каждом квадрате рисунки: лица людей, морды животных, части тел, орудия труда. Несмотря на таинственный и неприступный вид рисунков, их удалось расшифровать. Надписи сообщают, какими молодцами были здешние правители и как много городов завоевали.

Майя жили по всему полуострову Юкатан. В каждом местном посёлке можно найти следы их древних городов. Мексиканское правительство не планирует откапывать все постройки майя. Иначе их придётся охранять, восстанавливать, проводить исследования. Всё это дорого. Поэтому часто из-под земли торчит лишь верхушка башни или пирамиды. Мало кому известно, что эти деревенские руины вообще существуют.

Самые частые посетители забытых городов – птицы и звери. В древних руинах мне попалась ядовитая змея экуней, она же – звездохвост. Змея с ленивым интересом смотрела на меня и шевелила длинным хвостом. Я захотел её измерить, но не было рулетки. Удава из известного мультфильма измеряли в попугаях. Если взять самого крупного попугая, амазонского ару, то его ширина – сантиметров восемь. Значит, удав длиной в 38 попугаев был трёхметровым.

Я снял кепку и положил рядом со змеёй. Звездохвост презрительно шикнул и пополз мимо кепки. Раз, два… – считал я. Вышло, что длина змеи – двенадцать кепок. Около двух метров. Меньше, чем у удава, но всё равно впечатляет. Хвост ещё долго волочился по земле, прежде чем исчез в расщелине между камней.

Белиз

Пыльная дорога к крокодилу

Табличка «Консульство Белиза» висела на дверях очень скромного дома. Он скорее напоминал курятник. На его стенах поселился плющ и разросся, будто желая раздавить домик в зелёных объятиях.

Скучавший консульский клерк обрадовался моему визиту.

– О, вы едете в Белиз! Обязательно посетите Ламанай. Это руины города майя в джунглях. Отправляйтесь туда по реке. Водная гладь, крики туканов, по веткам прыгают обезьяны. Крокодилы лежат на берегу, разинув пасти. Красота!

Чтобы я не заблудился, чиновник вручил мне карту Белиза размером с почтовую открытку. Через два дня я сел на медленный тряский автобус, идущий из приграничного городка Оранж-Уолк в посёлок Шип-Ярд. На английском shipyard – это порт.

Я решил, что лодки выходят оттуда. Что касается Оранж-Уолк, то название явно было связано с пешим походом, после которого становишься оранжевым от пыли. Делать мне там было нечего. – Русский? – обратился ко мне кондуктор автобуса. – Хо-хо! Я по форме головы понял. У русских голова особенная. Куда едешь? – В Шип-Ярд. Хочу взять лодку до старого города майя, – ответил я.

– Ты что! Шип-Ярд – не порт. Там лодок нет.

Там даже реки нет, это равнина. Просто название такое, – засмеялся эксперт по головам. – Ты должен был искать лодку в Оранж-Уолк. Теперь будешь шагать до руин двадцать километров. А дорога пы-ы-ыльная.

Видимо, у местных жителей тоже особенные головы, раз такие названия поселкам дают, чтобы туристы запутались. Я вылез из автобуса и пошёл в сторону Ламанай пешком, ругаясь на себя.

По обе стороны дороги открывались картины Дикого Запада: одноэтажные деревянные дома с верёвочными качелями у крыльца, ветряки во дворах. Навстречу мне проезжали конные брички, которыми управляли фермеры в широкополых соломенных шляпах и штанах с подтяжками. В бричках сидели женщины в старомодных платьях.

Шип-Ярд оказался колонией баптистов-меннонитов, выходцев из Германии. Их вера запрещает пользоваться достижениями цивилизации, но, даже оставаясь в позапрошлом веке, чувствуют они себя комфортно. Розовощёкие фермеры приветливо махали мне рукой, но никто не останавливался. Все были заняты, торопились по делам. Ленивой расслабленности, свойственной южным странам, не было и в помине.

Дорожная пыль поднималась в воздух при каждом шаге, и вскоре я был покрыт ей с головы до ног. Губы высохли от жажды, вода в бутылке закончилась. Тут я заметил высокую кокосовую пальму. Наверху висели орехи размером с мою голову. Я вспомнил, как когда-то на Масленицу забрался на высокий скользкий столб. Почти никто не мог забраться, а я смог. Снял с него воздушный шарик и подарил стоящему в толпе ребёнку. Неужели не справлюсь с пальмой?

Подпрыгнул и полез. Ствол был шершавый и больно ранил руки. Но я не сдавался. У жителей южных стран есть приспособления для подъёма на пальмы: крюки, верёвки, лестницы. Больше всего мне нравится гибкое кольцо, сплетённое из лиан, которое надевается на щиколотки. Благодаря ему можно упереться в ствол ступнями, и они не скользят. Так подниматься намного легче и быстрее. Но сейчас у меня ничего подобного не было, оставалось рассчитывать лишь на силу рук и ног, сжимавших ствол.