От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

Но это было еще не все. Эйзенхауэру приходилось учитывать и множество других обстоятельств. Во-первых, для всех высаживавшихся войск удобнее всего было действовать в условиях отличной дневной видимости, причем светлое время суток должно быть долгим. Пехотинцы, например, считали необходимым свободный обзор берега, летчики должны были четко видеть цели, а моряки стремились избежать столкновений при одновременном маневрировании почти 5 тысяч кораблей бок о бок.

Во-вторых, требовалось спокойное море. Не говоря о том, что его сильное волнение нанесло бы прямой ущерб: даже легкая качка могла бы стать причиной морской болезни у переправлявшихся на кораблях солдат и тем подорвать их боеспособность еще до того, как они сделают по берегу первый шаг.

В-третьих, необходим был тихий ветер, дующий в сторону берега. Он отнес бы дымы и легкую облачность и сделал отчетливо видимыми все береговые цели. И наконец, командование англо-американских войск требовало еще трех дней тихой погоды после высадки для успешного развертывания на захваченном берегу войск и боевой техники. <…>

Вечером, около половины десятого, подчиненные Эйзенхауэру командиры крупных воинских соединений и начальники их штабов собрались в библиотеке особняка Саутвик Хауз. Это была большая комната, в середине которой стоял стол, покрытый зеленой бархатной скатертью, несколько легких стульев и два дивана. Вдоль стен стояли шкафы из темного дуба, на полках которых виднелось совсем мало книг, и оттого библиотека выглядела пустой, неуютной. На окнах висели плотные шторы, сквозь которые доносился шум дождя и вой ветра.

Штабные офицеры и генералы стояли, собравшись небольшими группами, и тихо переговаривались. У камина начальник штаба Эйзенхауэра генерал-майор Уолтер Беделл Смит беседовал с заместителем Верховного главнокомандующего главным маршалом авиации Теддером, курившим трубку. Рядом сидел командующий союзным флотом адмирал Рамзэй, известный своим вспыльчивым характером, и командующий ВВС главный маршал авиации Ли-Мэллори. Только один из присутствовавших военачальников, как вспоминает генерал Смит, был одет в штатское. Это был едкий на язык Монтгомери, который пришел на совещание в своих неизменных вельветовых брюках и глухом шерстяном свитере.

Все эти 12 высших чинов союзной армии должны были передать войскам приказ Эйзенхауэра о наступлении и сейчас ждали его прихода, чтобы всем вместе окончательно определить решающий день и час. Сейчас они внимательно изучали последние сводки метеорологов.

Ровно в половине десятого дверь отворилась, и Эйзенхауэр, в полевой темно-зеленой форме, широко шагая, вошел в библиотеку. Когда он здоровался со своими старыми друзьями, на его лице появилось лишь слабое подобие его обычной улыбки, тотчас сменившееся выражением беспокойства и озабоченности.

Открыв совещание, Эйзенхауэр не стал выступать с краткой вступительной речью: все и так понимали серьезность решения, которое предстояло принять. В библиотеке тотчас появились три ведущих метеоролога, своими рекомендациями обеспечивавшие выполнение плана «Оверлорд». Их возглавлял капитан британских ВВС Стагг.

Когда он начал говорить, в комнате повисла тишина. «Господа, — тихо произнес он, — в атмосфере произошли быстрые и неожиданные изменения…» Все глаза были устремлены на Стагга, подарившего взволнованному Эйзенхауэру и его приближенным слабый луч надежды.

«Новый погодный фронт, — сообщал Стагг, — двигается к Ла-Маншу и в течение ближайших часов может расчистить облачность над районом предполагающегося наступления. Это улучшение погоды будет проходить в течение всего следующего дня вплоть до 6 часов утра 6 июня. После этого погода ухудшится вновь.

В краткие часы хорошей погоды ветер должен спасть, ливень полностью прекратится, что вполне достаточно бомбардировщикам для выполнения своей боевой задачи вечером 5-го и ранним утром 6-го числа — до тех пор, пока к полудню облака вновь не покроют все небо».

Слушая метеорологов, Эйзенхауэр убедился в том, что погода отпускает ему для грандиозного наступления чуть более 24 часов.

Как только Стагг закончил доклад, на него и его помощников обрушился град вопросов: уверены ли они в надежности своего прогноза? Не может ли он оказаться ложным? Пытались ли они проверить его всеми доступными средствами? Возможно ли новое улучшение погоды после 6 июня?

На некоторые из вопросов синоптики не могли ответить. Результаты их исследований, прежде чем быть доложенными такому высокому совещанию, прошли двойную и тройную проверку, но конечно же непредвиденный каприз погоды мог моментально разрушить всю цепь их рассуждений. Они старались отвечать с наибольшей точностью, после чего были отпущены.