От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

«Г-ну Сталину, Москва.

Я искренно приветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения[18] как первый шаг в перестройке германо-советских отношений.

Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня определение курса германской политики на длительное время. Германия тем самым возобновляет политический курс, который приносил выгоду обоим государствам в течение минувших столетий…

Я согласен с проектом пакта о ненападении, переданным Вашим министром иностранных дел г-ном Молотовым, но считаю настоятельно необходимым уточнить связанные с ним вопросы как можно скорее.

Содержание дополнительного протокола, которого хочет Советский Союз, может быть, я убежден, уточнено в возможно кратчайший срок, если ответственный германский государственный деятель сможет лично прибыть в Москву для переговоров. Иначе Правительству Рейха неясно, как можно быстро уточнить и согласовать дополнительный протокол.

Напряженность в отношениях между Германией и Польшей стала невыносимой… Кризис может разразиться в любой день. Германия преисполнена решимости с этого момента и впредь отстаивать интересы Рейха всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.

По моему мнению, ввиду намерения двух наших государств вступить в новые отношения друг с другом желательно не терять время. Поэтому я еще раз предлагаю вам принять моего министра иностранных дел во вторник 22 августа, самое позднее, в среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении, а также протокола. Более длительное пребывание министра иностранных дел в Москве, чем один или, самое большее, два дня невозможно ввиду международного положения. Я был бы рад получить ваш скорый ответ.

Адольф Гитлер».

В течение последующих 24 часов — с вечера 20 августа, когда телеграмма Гитлера Сталину передавалась по проводам в Москву, — до следующего вечера фюрер находился в состоянии, близком к коллапсу. Он не мог заснуть. Посреди ночи он позвонил Герингу, чтобы рассказать о своем беспокойстве относительно реакции Сталина на свое послание и излить раздражение по поводу задержек в Москве. В 3 часа ночи 21 августа министерство иностранных дел получило «сверхсрочную» телеграмму от Шуленбурга, сообщавшую, что телеграмма Гитлера еще не получена. В 10.15 утра в понедельник 21 августа встревоженный Риббентроп направил срочную радиограмму Шуленбургу: «Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы поездка обязательно состоялась. Дата [поездки], как в телеграмме». Вскоре после полудня посол известил Берлин: «Я увижусь с Молотовым в 15.00 сегодня».

Наконец в 9.35 вечера 21 августа телеграфные провода доставили в Берлин ответ Сталина: