От монстра к монстру (СИ)

― Все было прекрасно, мне было с тобой так хорошо, как ни с кем раньше. Ты была моей, такой родной. Ты смотрела на меня влюбленными глазами, планировала наше будущее, ты растворялась в моих объятиях и заботилась обо мне. ― Роман раздраженно выдыхает. ― Я больше не позволю чему-то плохому случиться с нами. С тобой. Все будет хорошо,

Талия.

Лавр-Янссен ласково притрагиваюсь к его нижней губе. Медленно и горячо проводит языком от уголка к уголку. Обнимает его рукой за шею, утягивая на себя. Он набрасывается на девичий рот, целуя жадно и страстно. От него пахнет алкоголем и сигаретами. Этот коктейль безумно приятный. Талию словно на волнах уносит штормом. Целует шею, немного покусывая ее.

― Ты моя, Талия. И я тебя не отпущу, всем придется смириться, что ты теперь со мной и никуда тебе не деться. ― Роман страстно шепчет ей в губы, два независимых человека, теперь зависимы друг от друга, это пугает и опьяняет одновременно.

Тогда

Темные воды озера Эри еще не подернулись коркой тонкого, ноябрьского льда. Клены и ивы у берегов молчаливо поникли головами, окончательно сбросив золотую листву. Ничто не нарушит зеркальную гладь прудов рябью. Разве только какая рыба гуляет где-то там, на глубине, изредка всплывая на поверхность и маня наивных рыбаков серебристым хвостом.

Роман думает, что Талия, возможно, ошиблась. Что интересного она могла показать ему на озере ночью? Нет, если бы это было до того, как она узнала о нем правду, то тогда Роман подумал бы о каком-нибудь романтическом свидание, но теперь… Хотя, Лавр могла так показать, что она не боится его, что она готова продолжить их отношения. Или она могла принять совершенно противоположное решение и сказать об этом здесь, чтобы новость о их расставанием не прокатилась снежным шаром по всему городу. Говоря проще: Роман терялся в догадках.

А еще он волновался. Потому что Талия была единственной, кто заботился о нем, не прося ничего в замен. Разве что, она просила, чтобы о ней самой заботились, и это был равноценный обмен.

Роман был токсичен. Любил свой чистый бурбон и всегда смотрел так, словно голыми руками проникает в душу. Он ― весомая причина, чтобы запретить себе даже смотреть в его сторону, дабы, дай Бог, не повезло стать предметом для его интересов. Это было устойчивое мнение, которое Талия сама себе зачитывала наизусть, ведь хотела быть в безопасности.

Но, когда он присылает ей цветы ранним утром с запиской «Прости меня» и «Поговори со мной» становится трудно дышать, а ноги словно прирастают к полу. Самостоятельная жизнь становится труднее, чем хотелось быть, когда все плохие мысли по поводу Годфри забываются, а улыбка мелькает на ее губах, когда он проезжает мимо ее дома. И ведь ждет, что она ответит, выйдет, нова будет рядом.

Роман сменил свои любимые пиджаки на мягкие свитера и тёмные водолазки. Его взгляд перестал быть таким диковатым, скорее более изучающим. Убежать саму себя в опасности становилось трудно, когда ты больше не чувствуешь её.

Талия Лавр-Янссен расцветает на восприятии Романа Годфри яркими пятнами. Когда они впервые встречаются, пустота выедающие сладко тянет низ живота Романа – такое чувствуешь, когда сидишь в почти пустом коридоре больницы, глубоко вдыхая запах медикаментов, которыми все там пропитано; когда спускаешься по лестнице, оступаешься и пропускаешь одну ступеньку; когда поскальзываешься, но в последний момент удерживаешься на ногах.

― Талия! ― громко кричит Роман, не выдерживая завывание ветра, шороха листвы, плеск воды. Все это говорит почему-то об одиночестве, а его Роман ненавидит больше всего.

― Я здесь. ― внезапно слышится ответ, и Годфри спешит туда, откуда раздался голос. Он обнаруживает Талию в совершенно интересном положение: она сидит на краю какой-то старой пристани, свесив ноги в воду и накинув куртку на плечи. Роман не уверен, что доски выдержат, если к весу Талии прибавится еще и его, но все-таки аккуратно ступает на них. Талия поворачивает голову, и куртка слегка сползает с плеч. Роман понимает, что под курткой кроме лифчика ничего нет и в два шага преодолевает расстояние между ним и Талией, уже не заботясь о досках.

― Ты же замерзнешь! ― шипит он, стискивая плечи девушки. Она смотрит на него, и он концертирует своей взгляд на ней, весь мир, как бы близок он не был, растворяется.

― Я красивая, Роман? ― шепчет Талия. В ее голосе звучат какие-то новые, певчие нотки. Роман, сглотнув, кивает. ― Тогда, поцелуй меня.

Роман судорожно кивает, поддаваясь вперед. Рука Талии легла на его щеку, и Роман ощутил, как она была холодной, практически ледяной. Губы Талии ― да и вся ее кожа ― посинели от холода, а волосы у девушки были мокрыми. Роман подумал о том, какого черта она вообще решила искупаться в озере ― вода была еще очень холодной. Годфри прижался ближе, впиваясь жадным поцелуем в ее губы. Руки быстро опустились, скользя по девичьи талии, и остановились на бедрах. И тут Роман почувствовал, что что-то не так.