От Москвы…

За дверями музея кипит городская жизнь. Дома, офисы, торговые центры строятся, занимают командные высоты на сопках, как армия, пришедшая в новые земли навсегда. Иногда это помпезные орясины, знакомые каждому москвичу, иногда – отличные современные здания. От этой мешанины, помноженной на бессонницу, от снующих легковых машин и тяжелых грузовиков, от черных джипов на зубастых колесах мы укрываемся в ресторане. Повар-японец режет острым ножом ошпаренные кипятком фиолетовые щупальца осьминога, свежее темно-красное филе тунца, розовую мякоть лосося с желтыми прожилками нежного жира, прозрачно-зеленоватого морского карпа, скумбрию, полосатую, как кошачий лоб. Он работает аккуратно и сосредоточенно, выкладывает драгоценные куски сашими на доску из твердого дерева, чтобы потом расположить в особом порядке на дне лакированной лодки, украсить стружками дайкона и зеленью и подать на наш стол. Свежая японская рыба с васаби и имбирем, парной рис, хорошая беседа и глоток холодного пива «Асахи», что еще нужно, чтобы почувствовать себя в центре цивилизации?

Потом мы отправляемся на «Зеленую горку» – главный автомобильный рынок города. Идем по бесконечному черепу сопки, заставленному праворульными автомобилями. Машины – лишь малая часть большой экономики Владивостока, но самая заметная. Эти квадратные километры товара на колесах страна переваривает с той же жадностью, с какой мы только что набросились на свежее заморское кушанье. «Праворульки» давно перевалили через Урал. Двигаясь навстречу ядовитой трубке-борщевику, они пытаются отвоевать свою часть рынка. Народная молва разнесла по всей стране умело подпущенную байку: якобы «японская сборка» много качественнее «европейской» – хотя кто их сравнивал? Продавцы здесь смотрят на тебя грубо и с вызовом: типа – не хочешь, не бери. Знают, что все продадут.

Улица Владивостока тоже невероятно груба. Машины тут водят бесстыдно и нагло и правила дорожного движения не признают. Контр-адмиралы и профессора Восточного института давно сгинули в эмиграции или погибли в лагерях. Огромные спальные районы города – бывшие капустные поля, рядом с которыми находились пересыльные лагеря, – они скучны и монотонны, как вся советская застройка. Где-то здесь погиб Осип Мандельштам. Недавно местные литераторы поставили ему памятник в скверике около Университета экономики и сервиса – первый (и в пору написания очерка единственный) памятник великому поэту во всей огромной стране. Владивостокцы, чьи родители съехались сюда «по набору» в послевоенные годы изо всех закоулков советской империи, спешат мимо, им нет дела до великого поэта.

Лица молодых мало отличающиеся от московских. Молодежь тусуется в кафе, гуляет по набережной. Они привыкли ко вкусному, настоящему кофе, а про напиток из цикория «Кофейный», к счастью, слыхом не слыхивали.

Маяк на краю земли

Утром следующего дня мы отправились на остров Русский. Я встал у маяка и смотрел на открытый выход в океан: справа – бухта Босфор Восточный, слева – Золотой Рог. Отцы-основатели города принесли с собой громкие названия, часть привычной европейской культуры. Так поступали все пионеры. Недаром у американцев так много Парижей и Санкт-Петербургов. Железная дорога соединила Москву с краем земли перед самой революцией, первый состав прошел сквозь страну только в 1916 году. Начавшееся в четырнадцатом веке продвижение на восток закончилось у берегов океана.

Пост Владивосток был основан в 1860 году. Приплывшие сюда позднее на кораблях, добравшиеся на перекладных поселенцы, испытавшие невероятные трудности и лишения в пути, построили на сопках город-порт, без которого весь Транссиб просто не имел бы смысла. Владивосток – важнейшее место на карте. Здесь Европа показывает себя Азии, Америке, Австралии, а они себя – Европе. Без этого порта наша полупустая и бесконечная страна была бы обделенной, как Москва без Кремля, Питер без Исаакиевского собора, Новгород без Святой Софии. И сколько б ни ругали здесь нас, москвичей, сколько б ни обзывали «западниками», мы едины уже потому, что связаны ниткой железной дороги. История-время и география-пространство сошлись в точке под названием Владивосток, родив в семи часовых поясах от начальной станции энергетическое пространство, тождественное столичному.

Чтобы избавиться от силового поля этого города, требовалось заземлиться. Я сел на камень у кромки воды и постепенно растворился в налетевшем тумане, вдыхая свежий воздух с запахом морской соли и пряных водорослей. Уверен, так поступали все первопоселенцы. Затем стал следить за приближающимся паромом. Саша Колесов подошел и с горечью констатировал: желающих переправиться на остров так много, что мы просто не успеем обернуться за один день. Я нисколько не обиделся на судьбу. Остров Русский, до которого рукой подать – уже часть океана, а это совсем другая история. Я вдруг понял, что обязательно вернусь сюда. Нога, болевшая всю дорогу, престала меня донимать. Я пошел к машине и почти не хромал.

.

Русский Клондайк

1