От мужского лица (сборник)

Оказывается, в самой глухой из глухих древностей тоже существовали игры. Ну, как у нас лото, например. И среди прочих — карты. Одна из карточных систем называлась TAROT. Однако древние люди использовали карты не только для игр, но и для так называемого «гадания». Гадать — это значило пытаться получить недоступные расчёту сведения, интерпретируя значения и алгоритм расположения символов, изображённых на картах. Дикари! Человек наугад доставал карты из общей колоды и раскладывал их в количестве и последовательности, определённых одним из способов «гадания» и, как следует из прочитанного мной текста, «видел в получившейся картине ответы на свои вопросы», касающиеся, как правило, будущего. Говорю же, дикари!

Ну так вот. Одна из карт системы, о которой я упомянул, называлась… Как бы вы думали?… Шут! Все карты внутри системы символически разбивались на группы по разным признакам, у них были свои номера, но эта — была нулевой! И символизировала она — вы, конечно, можете смеяться — Душу человека!

А уж символическое её значение и подавно могло бы свести вас с ума: «новый виток в спирали бесконечности, самозабвенный идеализм, начало нового цикла жизни» и… «неумение рассчитывать последствия»!

Может быть, конечно, всё это мои домыслы, но, согласитесь, через совпадения такого масштаба всегда проглядывает некоторый смысл. И что вы скажете о том, что символом Шута является Душа, которую он же и отменил, а? Или то, что создатель Информационных Потоков «не умеет рассчитывать последствия»? То-то… Вот с того времени и разладилось у меня в голове.

Дело ещё в том, что каждый раз, когда Шута транслировали во все Информационные Потоки одновременно, увеличивалось количество самоубийств, статистически зафиксированных в период Трансляции. Даже мне — рядовому сотруднику — это было известно. Что-то здесь не так.

— Если тебе будет не очень хорошо — просто возьми меня за руку.

— А если тебе самому будет нехорошо? — в Машином голосе на секунду промелькнула нотка отчаяния.

— За меня не беспокойся, — ответил я, выковыривая из пачки очередную сигарету. — Я привык.

— Как это привык?

— Да вот так. Временно переставляешь приоритеты — и дышишь глубже…

«У женщин более тонкая структура внутренней организации ассоциативных рядов» — это ещё в школе проходят, на курсах профпригодности. Более тонкая — и более ранимая, соответственно.

— Научу потом.

— Научи сейчас.

— Сейчас не успею. Просто возьми меня за руку. Если станет невмоготу, сожми её слегка.

Боковым зрением я уловил, что Маша смотрит на меня. А смотреть друг на друга в присутственном месте считалось недопустимым нарушением норм общественной морали. При этом если спутница, оголившись, водрузится на ваш член — это никого не побеспокоит. Даже внимания не обратят. «Живи по Правилам — и делай что хочешь» — вот он, их оптимальный баланс между свободой и зависимостью.

— Просто возьми меня за руку, — повторил я, не оборачиваясь. — Прямо сейчас.

Кажется, мои слова успокоили Машу.

— Ладно. — Её рука с осторожностью сначала коснулась, а потом крепко обхватила моё запястье.

До начала Трансляции оставалась пара минут. Шум, гам и треск, в которых с трудом угадывались мелодия и слова популярной в последнюю неделю песни, достиг такого уровня интенсивности — не путать с громкостью, — что сознание автоматически начало блокироваться.

В этот момент я вдруг почувствовал слабое давление в области запястья и повернул голову.

— Что случилось?

Её взгляд был немного испуган, но глаза почему-то светились глубокой радостью.

— Просто хотела проверить…

— Понятно, — сказал я, сразу отворачиваясь. — Это правильно. А радуешься-то чему?

— Как ты разглядел?

— По глазам… Они же — зеркало… — на мгновение я моторно задержал дыхание.

— Души — ты хотел сказать?

Я выдохнул и, не удержавшись, вновь посмотрел на неё. Вместо того чтобы усилиться, как я мог предположить, испуг, наоборот, исчез совсем.

— Мне мама рассказывала.

— О душе? — спросил я тихо и снова отвернулся.

— Какой же ты глупый… — только и успел я услышать в ответ. Началась Трансляция.

В первый момент хаос звуков, казалось, обрёл внутреннюю структуру — отдельные части пространства, сливаясь и уплотняясь, образовали новую материю — вибрацию, гул. «Так всегда…» — ещё успел подумать я, и сознание тут же заблокировалось окончательно, оставив бразды правления основным инстинктам.

Фантомаски преображались. Как будто огромные насекомые, они набухали, всасывая в себя через невидимые хоботки что-то бурое. Набившие оскомину сюжеты, как шелуха, осыпались с их раздувшихся туш, уступая место странным картинам. Которые, наверное, и можно было бы осмыслить, но заблокированное сознание воспринимало лишь эффект «уплотнения» пространства. Это ощущение, эволюционируя в безумной прогрессии, приближало нас к последнему скачку.