От ненависти до любви

Петр Аркадьевич говорил, а я всматривалась в фиолетовые строчки, кое-где расплывшиеся, кое-где выцветшие. В груди росло и крепло понимание: нет, не мог отец так просто расстаться с мечтой! Не тот человек, чтобы из-за грошовой наживы рискнуть репутацией, пустить под откос карьеру ученого, и того больше, собственную судьбу, судьбу жены и единственной дочери. Полагаю, он нас любил, но кто его знает? Известна масса случаев, когда фанатики от науки готовы были проститься с жизнью – и прощались – во имя истины. Порой совершенно напрасно! На потеху толпе – жестокой, грубой, необразованной…

Я закрыла тетрадь и вернула ее Петру Аркадьевичу.

– Рассказывайте, – сказала я твердо. – После все внимательно прочитаю, но сейчас мне важно знать самую суть. Я действительно хочу разгадать тайну исчезновения моих родителей. И сделаю это непременно!

– Умница! Молодчина! – Петр Аркадьевич снял очки и протер линзы носовым платком. – Я не сомневался. К сожалению, могу вас поддержать только морально. Хоть и хорохорюсь, знаете ли, но силы уже не те. Вот собираюсь в экспедицию и думаю, а доживу ли до следующей? Годы, проклятые годы! – Он шумно высморкался в тот же носовой платок и бросил на меня смущенный взгляд: – Уж простите старика! Расчувствовался! Хотелось бы узнать правду об Ане и Володе, прежде чем отойти в мир иной…

Он надел очки и раскрыл тетрадь.

– В наши края Золотая Баба попала, по преданиям, из-за Урала. Спасаясь от искателей наживы, идолопоклонники постепенно все дальше и дальше увозили ее в глухие края. Вполне возможно, ее обнаружил Терсков, и он то ли отобрал ее у инородцев, то ли купил, но, скорее всего, золотой идол его клада – нечто другое. Два пуда – небольшой вес для огромного идола.

– А если это просто копия? – спросила я. – Да и сомнительно, чтобы идол был целиком из золота.

– Пока никто не может сказать, что он представлял собой на самом деле. Вернемся к записям вашего отца. Вот выписка из книги австрийского барона Зигмунда фон Герберштейна, посла в России в середине шестнадцатого века. Слушайте, Маша! «Золотая Баба есть идол у устьев Оби, в области Обдоре. Рассказывают, что этот идол Золотой Бабы есть статуя, представляющая старуху, которая держит сына в утробе, и что там уже снова виден другой ребенок, который, говорят, ее внук. Кроме того, уверяют, что там поставлены какие-то инструменты, которые издают постоянный звук вроде трубного. Если это так, то, по моему мнению, ветры сильно и постоянно дуют в эти инструменты». – Петр Аркадьевич посмотрел на меня. – Чуете, Маша? И здесь трубный звук.

– Я понимаю, – сказала я, – Золотую Бабу привезли в Сибирь, но откуда? Кто ей поклонялся? А может, идолов было несколько? В разных местах?

– Никому не ведомо, – Петр Аркадьевич смерил меня внимательным взглядом. – Вашему отцу, Маша, удалось найти людей – стариков в основном, – которые смогли рассказать кое-что о Золотой Бабе. Так, в годах пятидесятых прошлого века эвенк Данила Сургучёв сказал приемщику рыбы Антону Кадулину, что старики-шаманы привезли самого главного «золотого идола». Кадулин заинтересовался и стал расспрашивать однофамильца Данилы – Григория Сургучёва. Люди говорили, что он один из главных хранителей Золотой Бабы. Но Григорий твердо сказал, – Петр Аркадьевич перевернул страницу и прочитал: – «Золотую Бабу никому никогда не сыскать. Есть маленький остров среди болот. К нему можно только по топям пройти. Но дорогу ту уж никто не знает. Есть, правда, к нему одна ворга[3], ее можно найти лишь по катносам[4]. А знак такой: стрела, перекрещенная двумя другими».

– Стрела? – удивилась я. – Нет, таких знаков я в наших местах не встречала.

– Никто не встречал, – вздохнул старый ученый, – да и есть ли они вообще в природе?

– Этот идол, как я понимаю, должен олицетворять очень сильное божество?

– Естественно, Маша, естественно! – кивнул Петр Аркадьевич. – В представлениях северных народов Золотая Баба или Калтась – жена или сестра верховного бога Нуми-торума. Родоначальница всего живого на земле. – И протянул мне тетрадь. – Это все, что имеется. Более поздней информацией не обладаю. – Он скривился, снял очки и приложил платок к глазам. – Может, вы разгадаете… А то такая тяжесть на душе… Вы понимаете, речь идет не об этом идоле.

– Я постараюсь, – сказала я тихо. – Спасибо вам!

– У вас получится, – старик неожиданно обнял меня. – Я вижу, вы упорная! Как ваш отец! И как бабушка! Она ведь хотела уберечь вас от слухов и злых домыслов. Боялась, что вы сломаетесь… Я думаю, напрасно!

– Напрасно! – кивнула я и улыбнулась старику. – Я выстою! Обязательно!

Глава 19

Из города я выехала на рассвете. Хотя спала часа два, чувствовала себя вполне сносно. Петр Аркадьевич напоил меня кофе и снабдил в дорогу бутербродами. Выглядел он неважно: лицо пожелтело, резче выступили морщины, под глазами проявились отеки. Я справилась об его здоровье, но он бодро ответил, что все прекрасно. Когда я стала прощаться, старый ученый обнял меня и прослезился.

– Машенька, удастся ли еще свидеться?