От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики

Гости приняли участие в нескольких научных экспериментах. Все участники сели вокруг стола, взявшись за руки, а через некоторое время они уже наблюдали, как дубовый стол, неожиданно оторвавшись от пола, повис в воздухе. Барченко продемонстрировал и опыты по фиксации мысли. В затемненном кабинете, без света, находился участник эксперимента, которому предлагалось представить какие-либо геометрические фигуры: круг, эллипс, квадрат, прямоугольник. Тогда как специальная фототехника производила снимки пространства над головой человека, и на фотографиях возникали эти самые фигуры.

Тогда же, по совету новоявленных друзей, А.В. Барченко написал письмо о своей работе председателю ВСНХ Дзержинскому, которое Блюмкин вскоре доставил в Москву. Через несколько дней Александр Васильевич был приглашен на явочную квартиру ОГПУ на улице Красных Зорь, где с ним тайно встретился сотрудник Секретного отдела ОГПУ Яков Агранов, специально прибывший из столицы. «В беседе с Аграновым я подробно изложил ему теорию о существовании замкнутого научного коллектива в Центральной Азии и проект установления контактов с обладателями его тайн», – вспоминал Барченко.

Чтобы форсировать события, чекист Яков Блюмкин просит Барченко написать еще одно письмо, но в адрес коллегии ОГПУ; и вскоре ученого вызывают в столицу для доклада о своем научном открытии на коллегии. Именно тогда через Якова Блюмкина с Александром Васильевичем Барченко знакомится и начальник Спецотдела Бокий. По другим сведениям – еще прежде, через Карлушу – сотрудника Петрочека Карла Шварца, который в 1923 году был частым гостем в квартире Барченко. «В ходе обсуждения с Бокием я привлек его интерес к мистической теории «Дюнхор» и установлению контакта с Шамбалой, с тем чтобы продвигать эти вопросы в Политбюро ЦК ВКП(б)», – признавал арестованный в 1937 году А.В. Барченко.

Получив поддержку Глеба Ивановича, ученый переезжает в Москву, чтобы сначала работать в биофизической лаборатории, а спустя короткое время возглавить лабораторию нейроэнергетики. Что касается последней, то в разных источниках указывается разное местонахождение оной; то значится, что лаборатория нейроэнергетики располагалась в одном из корпусов Московского энергетического института, то во Всесоюзном институте экспериментальной медицины. Лаборатория Спецотдела, в которой также работал Е.Е. Гоппиус, занималась кроме прочего изучением необъяснимых феноменов и паранормальных явлений (речь идет о лаборатории, часть сотрудников которой работали так же, как герои широко известного американского сериала «Пси-фактор»). Переехав в столицу, Барченко и здесь продолжает руководить обществом «Единое трудовое братство», но только фактически уже новой группой со старым названием. Тогда как петроградский кружок заседает во главе с Александром Кондиайном. Однако все новопринимаемые «братья» должны были получать посвящение от Барченко. В Москве в состав «ЕТБ» вошли: начальник Спецотдела ОГПУ Г.И. Бокий, член ЦК ВКП(б) И.М. Москвин, заместитель наркома иностранных дел Б.С. Стомоняков, работник Спецотдела Е.Е. Гопиус, а также старые товарищи Глеба Ивановича по Горному институту инженеры Миронов и Кострикин. Впоследствии от «братства» отпочкуется еще одна ложа – «Древняя наука».

В книге Виктора Брачева «Масоны в России: от Петра I до наших дней» встречается такое логичное утверждение: «Что касается советских руководителей, то единственное, чем их могли привлечь идеи А.В. Барченко, – так это возможность «разбудить Азию» в свете господствовавшей тогда среди них идеи мировой революции. Поскольку на рабочих в странах Востока особенно рассчитывать не приходилось, для целей этих, в принципе, могли пригодиться и мистики. Важное место в этих планах отводилось, в частности, Индии и Афганистану» . А еще – Тибету и Ирану, куда большевики отправляли своих тайных эмиссаров.